– Мама… ладно, чего там.
Я поддерживал ее из чувства семейной преданности, хотя между ней и папой бывало всякое. Теперь она, конечно, в беде и притом сильно изменилась после папиной смерти, но надолго ли ее хватит? Папе с ней жилось хуже некуда, и всякому порядочному человеку точно так же жилось бы. Из-за нее он стал пить, но даже спьяну оставался тихим и незлобивым.
Я доел свое чили, отодвинул тарелку.
– Не спеши, парень, возьмем еще кофе. Я пока не решил, о чем говорить по телефону, и мне лучше думается, когда я говорю о другом.
– Например, о женских сумочках?
– Что, не в тему? – засмеялся дядя Эм. – Это потому, что ты в них ничего не смыслишь. Я знал одного галантерейщика, так он мог ночь напролет о них рассуждать. Как карнавальщик о карнавале.
– Вот и рассказал бы лучше о карнавале. Чем Мордатый занимается, например?
– У него свое шоу. Идешь уродов смотреть, платишь двадцать пять центов, а к тебе подходит человек и предлагает поглядеть еще за четвертак другое представление, под платформой. А что?
– Ты просил Мордатого присмотреть за твоим павильоном, а он сказал, что его прикрыли, и если Джейк сможет опять запустить шарманку, то пусть и пользуется. О чем это он?
– Ну и память у тебя, Эд! – засмеялся дядя.
– Не жалуюсь. Телефон тоже помню: Уэнтуорт, три-восемь-четыре-два. Не придумал еще, что говорить?
– Уже скоро. Мордатый читает лекции о сексе с живыми моделями. Только для мужчин, четвертак с носа и деньги назад, если не понравится.
– Как это – с живыми моделями?
– Вот это дураков и притягивает. То, о чем там говорится, можно прочитать в любой популярной книге. Но живые модели действительно имеют место – пара девчонок в купальниках. Мордатый объясняет, к какому типу они относятся и все такое.
– И что, требуют зрители деньги назад?
– Очень редко. В хороший вечер Мордатый заколачивает до ста баксов. Навар что надо.
– Навар?
– Прибыль, значит. Допустим, накладные расходы у тебя тридцать баксов в день. То, что сверху, и есть навар.
Я допил кофе и спросил:
– Что могло грабителю банков понадобиться от папы?
– А вот мы скоро и выясним.
Мы пришли в «Вакер», поднялись в дядин номер.
– Стань позади меня, – распорядился он, сев на стул, – и наклонись к трубке, чтобы все слышать – я ее к уху не прижимаю. Слушай и запоминай, ведь память хорошая.
– Ладно. Придумал, что говорить будешь?
– Стану импровизировать по ситуации, смотря что мне ответят.
– А если «алло»?
– Там поглядим.
Номер телефонистке дядя Эм назвал измененным голосом. Я этот голос уже где-то слышал: дядя изображал Мордатого, вспомнив о нем после нашего разговора. Один в один.