После этого малышка успокоилась и дала себя покормить. Медсестра, слушавшая весь наш разговор, поставила укол, чтобы она уснула. Во сне ее лицо разгладилось и губ коснулась нежная улыбка…
Когда я выехала от Лизы, кроме Никиты и Оксаны меня ждали сотрудники полиции. Дача показаний и уборка в доме заняла довольно много времени, поэтому ужинать мы сели уже почти ночью. Воры перевернули дом верх дном, но книгу найти не смогли. Переговорив с Оксаной я решила рассказать все, что знаю Никите. Оборотень выслушал нас спокойно, только время от времени задавал уточняющие вопросы. Потом мужчина сделал несколько звонков и вернулся на кухню, где были мы:
— Значит так, детей мы не бросим. Это не обсуждается. Официально завтра утром на счет больницы упадет определенная сумма от моей компании, но один я это не потяну, прости. Стая же отказалась помогать людям. Теперь, что касается книги. Твой дед прав, нужно ходить на работу, выезжать на подработку, впрочем, все, как всегда. Больше никому ни слова, я тоже пока не стал сообщать в стаю — нужно подумать.
Некоторое время в кухне была тишина и со стороны все выглядело, как обычное чаепитие. Только запах выдавал наше волнение и страх. У подростка не было дня, двух, десяти, деньги нужны были еще вчера. От невеселых раздумий нас оторвал дверной звонок. Дверь пошла открывать Оксана, но еще до ее возвращения, я знала кто это.
— Вот деньги. Звони врачу, пусть готовит мальчишку к операции. — Кинув на стол пухлый конверт, сказал дед.
Только переговорив с врачом и отправив Никиту с деньгами, я решилась спросить:
— Откуда?
— Понимаешь, Василиса, после того, как ты стала жить со мной, на твое имя стали поступать регулярные платежи. Отследить их я не смог, даже задействовав свои каналы. Моих сбережений хватало на все, поэтому говорить об этих деньгах тебе я не стал. Сейчас же часть моих личных денег находится в обороте компании друга, быстро вытащить их не реально, поэтому я вспомнил об этом счете, надеюсь ты не против?
— Нет. Ну, конечно же, нет.
Сердиться на деда мне было не за что. В детстве я имела все, о чем мог мечтать ребенок. Вот только ходить не могла. Сейчас же я сильнее всего переживала за Лизу и Антона. Выслушав подробности дела, дед нахмурился и вышел позвонить. До нас долетели обрывки его разговора:
— Мне все равно, что вы с ними сделаете, но не убивать… Минута тишины, он слушает собеседника, потом продолжает. — Да, документы нужны мне завтра. Ищите родственников, может быть кто-то просто живет далеко. Всё. Жду.
Дослушав разговор и поняв, что речь идет о родителях малышки, мы с Оксаной выдохнули (если дед взялся за это дело, все получится), быстро сделали вид, что разговариваем о другом. Зайдя в кухню, старик хмыкнул, но ничего не сказал.