— Но это мои любимые цветы!
— Да знаю я! Ты говорила мне когда-то, поэтому я их тебе и заказал, — практически ору я, смотря на такую же взбешенную Элизабет.
Она смотрит на меня, раскрыв рот, и быстро-быстро моргает, прямо как в мультиках, а потом улыбается.
— Ты купил мне мои любимые цветы? Почему вдруг?
— Хотел извиниться за свое поведение.
— И считаешь, что извинился, выбросив их в ведро?
— Черт, нет. Просто я подумал, что тебе они не понравятся, что у тебя есть более шикарный букет, — все тише и тише говорю я, понимая, что я вел себя как кретин.
Лиззи подходит ближе и касается моей щеки, нежно поглаживая.
— Знаешь, один шикарный мужчина мне сказал, что не нужно ничего додумывать, что нужно спрашивать напрямую, а не делать выводы из ничего.
Улыбаюсь и смотрю ей в глаза, вспоминая этот наш разговор.
— Шикарный мужчина, говоришь? — поднимаю брови и еще шире улыбаюсь.
— Ага. И… Знаешь что?
— Что?
— Это тебе за цветы, — наклоняется и целует в щеку, — спасибо. А это, — со всей дури дает мне пощечину, что моя голова аж запрокидывается назад, — за то, что был таким козлом со мной! — шипит Лиззи и разворачивается на каблуках, покидая мой кабинет.
А я просто ошарашенно смотрю ей вслед, потирая щеку. Боже, эта женщина — ураган! Но, чёрт побери, как же мне это в ней нравится!
Слышу визжание Сьюзен и подхожу к окнам кабинета. Лиззи отдает букет роз моей секретарше, а та практически прыгает от счастья. А потом Элизабет достает из мусорного ведра мои цветы, встряхивает их и кладет к себе на стол. И именно в этот момент я понимаю, что счастлив. В этих ее действиях заложено так много смысла для меня, что на душе становится светло. Именно эта девушка способна сделать меня счастливым, и я так рад, что она моя жена…
Глава 20
Томас
Какой же этот диван неудобный! Он был создан специально для пыток, я в этом уверен. Иначе как объяснить то, что в разложенном состоянии, у него шов ровно посередине? Провожу ладонью по лицу, заставляя себя проснуться. Тело буквально просится помчаться в спальню, к Лиззи, но рассудок твердит оставаться на месте не только желающим обнять Лиззи рукам, но и определенной неугомонной части тела в особенности. Как же это сложно: знать, что она совсем рядом и оставаться здесь, отказывая себе в прикосновениях! Чувствую себя стойким бойцом при активных военных действиях. Пожалуй, могу смело называться идеальным шпионом, не прогибающим волю под жуткими и страшными пытками. Боже, я начинаю говорить, как Лиззи!
Несмотря на то, что вечером мы с Элизабет ужинали в ресторане и явно пришли к примирению, эту ночь я всё-таки провел на диване, чтобы быть верным своему обещанию не прикасаться к ней. Уж и не знаю насколько долго я смогу сдерживаться, потому что Лиззи постоянно меня провоцирует. Например, сейчас она передвигается на цыпочках к холодильнику через гостиную в одной единственной футболке, с трудом прикрывающей ее аппетитную попку. Мне очень лестно, что Лиззи так бережет мой сон, а потому прикрываю веки сразу же, как замечаю, что она поворачивается в мою сторону. Элизабет ведет себя достаточно тихо, но я всё же слышу звуки открывающихся кухонных шкафчиков и негромкий звон посуды. Трудно поверить, что она решила приготовить нам завтрак, потому что еще ни разу аромат утренних приготовлений не заполнял эту квартиру. Я так сильно погряз в мечтаниях о горячем завтраке, что и не заметил, как эта лиса подкралась совсем близко к дивану, на котором я спал. Громкий звон посуды над самым ухом и крик Лиззи: “Утро доброе, Томас! Пора просыпаться!” буквально вырывает меня из грез, заставляя подскочить на месте, хватаясь за сердце.