— Я сам. Спасибо, — вытираю все лицо и шею, потому что минералка повсюду. Смотрю на коллег и произношу, — очень рад, что всё-таки смог привлечь всеобщее внимание. Надеюсь, что на следующем совещании мне не придется проделывать подобное, чтобы вы не отвлекались от моих слов.
Смех прекращается и эти придурки пытаются сдерживать себя, что выходит не очень хорошо.
— Ладно, — смеюсь, глядя на них, — можете поржать и продолжим совещание. Очень рад, что сумел поднять всем настроение.
Качаю головой и наблюдаю, как Марта вытирает стол. Черт, а ведь на кону серьезные вопросы. Просто поразительно, как может перевернуться ваша жизнь, если в привычные будни добавить лишь один блондинистый ингредиент.
После совещания иду к столу Лиззи с суровым лицом.
— И как прикажете это понимать, Элизабет Купер? Срочно зайдите в мой кабинет, — повысил голос и направился к себе, пытаясь сдержать улыбку.
Боже, Лиззи когда-нибудь окончательно сведет меня с ума своими глазищами и выходками! Более эмоциональных и бесшабашных людей, наверное, и не найти.
— Ты чего на меня кричишь? — влетает Элизабет и скрещивает руки на груди, топая ножкой.
— Закрой дверь. Дело серьезное.
Она хмурится, но выполняет мое поручение. Снимаю пиджак и вешаю его на спинку кресла, наблюдая как Лиззи оглядывает мой кабинет, немного паникуя. Интересно. Неужели она раскаивается в содеянном?
— Тебе не стыдно, Элизабет?
— Мне? За что? Ту надпись в отчете сделала не я.
— Неужели?
— Ой, да ладно! Тебя любой в этой компании считает напыщенным упырем.
— Правда? И любой может осмелиться и вложить мне такую записку в бумаги для отчета перед комиссией?
— Может, кто-то хотел скрасить твое нудное совещание, — поднимает брови, улыбаясь.
— Написав на бумаге “Томас Кент — напыщенный упырь” и пририсовав гроб с вбитым осиновым клином?
Лиззи пытается сдерживать смех, но от этого из нее вырываются какие-то пшикающие звуки. Ну, до чего же она ненормальная.
— Сохранил шедевр?
— Конечно. В рамку впихну и на стену повешу. Вон там, между дипломами и сертификатами.
— Оригинально.
— Не то слово. Прямо как тот, кто вложил мне это незамысловатое послание в бумаги.
Лиззи поднимает правую бровь, улыбаясь, и буквально раздевая меня своим взглядом. Черт, какая же она горячая штучка.
— И что ты будешь делать с этим хулиганом?
— Думаю, что это хулиганка. И мне придется ее наказать.
— Одна из твоих фанаток?
— Разве фанатки вбивают кол в грудь своему кумиру?
— Смотря что на уме у этих фанаток.
— В смысле?
— Ну, знаешь… Дедушка Фрэйд бы сказал, что кол — это фаллический образ, а процесс вбивания назвал бы желанием проникновения, — начала жестикулировать Элизабет. У меня в груди стало давить оттого, что я пытаюсь быть серьезным и сдерживать смех. Элизабет — просто ходячий сюрприз.