— Конечно! Когда я встречу девушку, на которой решу жениться, я не буду бояться трудностей, связанных с детьми.
Как вишнёвое дерево радуется ягодам,
Видя в них продолженье самого себя,
Так счастлива и мать, глядя в глаза ребёнка.
Хокку в переводе потеряло большую часть красоты, но Юраба надеялся, что его собеседник всё-таки почувствует всю глубину мысли.
— Что это? Это ваши стихи?
— Да. Японская поэзия прежде всего учит видеть прекрасное в простом.
— Скажите, Ринеру, — и, помолчав, осторожно добавил, — сан.
Японец поощрительно кивнул, и Уильям довольный получившимся результатом смело продолжил:
— Ринеру-сан, какие у вас планы на сегодня?
— Ещё пять минут назад я собирался сегодня лететь в Порто-Франко, — улыбаясь ответил Юраба.
— Ах, да! Верно. Я и забыл. Так получается, вы свободны?
— Получается, да.
— Хотите сходить со мной?
— Это предложение очень неожиданно. Вы уверены, что на церемонию знакомства с родителями стоит идти с сопровождающим?
— Ты не понял, Юраба, — резко сменил стиль общения Траутмен. — Я тут подумал… ты такой умный. И серьёзный. Поэтому, если мы пойдём вместе, может, мама Эсси и меня воспримет лучше.
— Я понял вашу задумку, Уильям. И, обдумав, нахожу её интересной. Мне никогда прежде не доводилось бывать на подобных церемониях в европейских семьях, так что, — японец вдруг задорно подмигнул и широко, совершенно не по-японски улыбнулся. — Сочту за честь.
— То есть, договорились?
— Не спеши, Уильям. Лучше подскажи, что одевать, что с собой брать?
— Ой, точно! Надо же подарки купить. Маме, там, папе. Ну, папе понятно — стоит подарить хорошее вино, испанцы его любят, а вот что дарить маме?
— Попробую помочь. У себя на родине я подарил бы красивую безделушку и обязательно написал стихи.
— Юраба, ты гений! Красивый маленький холст, на нём японский стих этими вашими иероглифами. Клянусь крыльями моего «Меридиана», тёща эту штуку на стену повесит и будет гостям показывать. А какой стих?
— У вас так ценят японскую поэзию? — удивлённо спросил Юраба.
— Не столько саму поэзию, сколько необычность исполнения. Слушай, а давай вот это, про вишню? Ну, то, что ты мне вначале рассказывал.
— Согласен, строки неплохие. Но, приходя в дом, нужно проявить уважение к хозяевам.
— Но ты же сможешь? Напишешь? А я пока холст найду, я знаю, где он может быть.
— Хорошо, я постара… — но говорить было уже не с кем. Уильям Траутмен третий умчался.
Юраба корпел над стихами больше двух часов. Оказалось, что писать на заказ, по необходимости, гораздо труднее, чем по вдохновению. Однако, как известно, кто очищает пруд от водорослей, у того и рыба водится.