– Ты? – проговорила удивленно.
– Прости, что вмешалась, – осторожно начала я, стараясь не смотреть на рабыню, которая продолжала дрожать у ног своей хозяйки. – Я не знаю, в чем именно вина этой женщины, – продолжила я, – но очень прошу тебя, не лишай ее жизни! – И, сделав над собой усилие, посмотрела в глаза Сарнай.
Воительница усмехнулась. Криво, но беззлобно, как обычно усмехаются матери над безобидными и глупыми проделками своих детей. Только Сарнай матерью не была. Ее усмешка носила иной характер. Она просто показывала, что считает меня недалекой.
– Не вмешивайся, вторая жена! – сказала мне Сарнай. – Это моя рабыня, и я имею право делать с ней то, что посчитаю нужным, и меньше всего мне нужен твой совет, что мне делать или не делать с моей собственностью! – сказала, как плюнула в лицо. Но я стерпела и даже улыбнулась в ответ, краем глаза покосилась в сторону, надеясь, что вот сейчас появится Шаккар и разрешит этот вопрос как повелитель и мужчина. Но Шаккар не появился.
– Прости меня, первая жена, – я чуть поклонилась, – но если тебе не нужна эта рабыня, может быть, ты отдашь ее мне? – попросила тихо.
Женщина на земле приподняла голову и посмотрела на меня украдкой. Сарнай заметила ее движение и снова пнула рабыню, правда, на этот раз менее жестоко.
– Зачем тебе глупая бесполезная старуха? – спросила она надменно. – Она не может ничего делать, только еду приносить, но для этой цели у тебя есть рабыня, и не одна.
– Я найду ей применение, если ты отдашь ее мне, – ответила я.
Сарнай с какой-то тоской взглянула на чистое лезвие своего меча.
– Только сегодня отполировала и заточила, – проговорила она, не отрывая взгляда от блестящей поверхности, в которой отражались ее прекрасные глаза, – обидно пачкать об эту… – и с отвращением снова, почти не глядя, пнула старуху. Та благоразумно стерпела удар и лишь вздрогнула.
Я уронила взгляд и заметила, что женщина ухватила себя зубами за кулак, чтобы не разозлить хозяйку криком. Молчала и терпела, понимая, что находится на волосок от гибели.
– Ладно! – вздохнула чуть печально Сарнай и даже улыбнулась мне, сменив гнев на милость. – Не станем же мы ссориться из-за какой-то рабыни, вторая жена! – Она толкнула пяткой старуху в бок. – Владей, Майрам! – добавила она. – Она вся твоя, а ты… – обратилась к бедной женщине, чуть нагнувшись, чтобы та могла лучше расслышать ее слова, – служи достойно своей новой и такой доброй госпоже, Наима, иначе все же отведаешь моей стали! – и распрямила спину. – Не будь такой мягкой и снисходительной, вторая жена, – бросила она мне, – рабы как скот, и с ними надо вести себя соответственно. Только плеть и палка! – сказала она и повернулась спиной, показывая таким образом, что разговор окончен.