Ожидая мальчишеской поспешности, она была поражена неторопливой вальяжностью поцелуя. Губы его были нежными и подвижными, а нажим то мягким, то более настойчивым. Не раздумывая, она открыла рот, и его язык тут же устремился туда, принимая дар, поискал и нашел своего собрата. Клодия почувствовала вкус мяты, зубной пасты, которую ему оставила, и подивилась, почему никогда раньше не замечала, что такой обычный запах может быть столь эротичным.
Его объятия тоже были сдержанными, руки держали ее легко, не хватали, не тискали, не сжимали. Тело сквозь хлопок теплое и твердое, эрекция, как раскаленная головня, у нее на бедре.
Такое самообладание словно отбросило ее в прошлое. Она превратилась в нетерпеливую девочку-подростка, жаждущую исследовать его тело, касаться и ласкать. Она завозилась с пуговицами пижамной куртки, спеша обнажить любовника. Ей хотелось вкусить и распробовать его.
– Тише! – прошептал он и поймал обе ее руки в свою. – Спешить некуда… я никуда не уйду.
Он легонько сжал ей пальцы, потом уложил на спину и заставил лежать смирно, вытянув руки.
– Ты очень красивая, Клодия, – сказал он наконец-то, положив руку ей на грудь. – Такая мягкая и теплая. Здесь, с тобой, мне так хорошо и спокойно.
Пальцы обхватили ее груди, вначале одну, потом вторую, словно он взвешивал и оценивал их; прикосновение было легкое и убийственно игривое. Клодии не терпелось, чтобы он стиснул ее, был грубым и настойчивым, чтобы подмял под себя и взял силой. Она поерзала, пытаясь потереться.
Незнакомец тихонько засмеялся.
– Вот уж не думал, что я такой желанный. Ты так же сильно хотела меня, когда подглядывала за мной у реки?
Потрясенная до глубины души, Клодия попыталась вырваться, но незнакомец моментально закрыл ей рот поцелуем и утихомирил, просто придавив своим телом. Где-то вдалеке прогремел гром.
«Он знает, что я подглядывала за ним! Откуда он может знать? Кто он такой?» – лихорадочно думала Клодия. Она испугалась, но страх чудесным образом возбудил ее еще сильнее. Тело, казалось, пылало, а до боли набухшие соски, расплющенные его тяжестью, посылали острые стрелы в пах.
Незнакомец мог быть виртуозным обманщиком, а замешательство и амнезия – всего лишь ловким и умным ходом. Но ей было все равно. Плоть ее горела, наливаясь соками, словно раскаленной лавой. Его бедро теперь вклинилось ей между ног, и нога в пижаме прижималась к низу живота. Возбужденная, она уже ничего не соображала. Он снова засмеялся, и этот звук завибрировал у нее во рту.
Клодия оторвалась.
– Как ты узнал, что это была я? И почему не окликнул? Ничего не сказал?