Клодия пронзительно вскрикнула и как будто улетела в восхитительное блаженство. Еще содрогаясь в замедляющемся ритме наслаждения, она все же удержалась за реальность – в данном случае в виде мойки – и не уткнулась лицом в мыльную воду. На большее ее не хватило, и она осталась беспомощной игрушкой, марионеткой в крепких руках любовника.
Отдуваясь и все еще кружась в сладостном водовороте, Клодия почувствовала, как он проворно стащил ее трусики и джинсы до колен и с такой же ловкостью высвободил свое главное оружие. Она еще не отошла от оргазма, когда он проник в нее.
В этот раз он не был ни нежным, ни неторопливым. Словно подстегиваемый новизной и опасностью ситуации, он взял ее быстро и без церемоний. «Ты опять читаешь мои мысли», – как в тумане подумала Клодия.
Ее сумасшедший, нескончаемый оргазм продолжился, обрел новую силу, а руки начали уставать от напряжения. Ей пришлось держаться за двоих, потому что Пол был занят ее грудью и клитором. Через несколько минут он бессвязно вскрикнул, руки его заметались по ее телу, в котором билась горячая плоть. Клодия закусила губу – палитра ее собственных ощущений вспыхнула с двойной яркостью и резкостью.
Они вполне могли закончить на полу, но каким-то чудом удержались на ногах. И поймали себя на том, что смеются, как подростки, лихорадочно поправляя одежду.
– Наверно, я уже никогда не смогу воспринимать мытье посуды в прежнем свете, – усмехнулась Клодия, глядя на мыльную пену, бывшую безмолвным свидетелем их безумств.
Чайник стоял, забытый, на сушилке, но когда она потянулась за ним, вспомнив о предложенном сто лет назад чае, Пол взял ее за руку и подвел к кухонному столу. Выдвинув стул, усадил.
– Позволь мне. – Он вернулся к раковине, сверкнув через плечо своей неотразимой, солнечной улыбкой. – Это самое малое, что я могу сделать, учитывая обстоятельства.
Клодия смотрела, как он уверенно, словно у себя дома, хозяйничает на ее кухне. «Быстро вы освоились, а, молодой человек?» – подумала она, следя за его четкими, экономными движениями, пока он собирал посуду и заваривал чай с ловкостью человека, занимающегося этим каждый день всю свою жизнь. Умение правильно заваривать чай, похоже, прекрасно сохранилось в его памяти, хотя ни как его зовут, ни кто он такой, гость вспомнить не может. Ей вспомнились настойчивые предостережения Мелоди. Неужели все это притворство? Искусная, достойная награды игра?
Она подождала, пока он нальет себе и ей чай, попробовала свой – который оказался даже вкуснее того, что получался у нее самой! – и перешла к делу.