Костер все ближе, веселые языки пламени лизали несколько тушек, насаженных на самодельное вертело. С золотистой корочки капает жир и с шипением падает на поленья. Вокруг сидели мелкинд, гном и тролль. Все опрометчиво развернуты спинами в сторону моря, словно оттуда не стоит ждать опасности.
Эльфийка изо всех сил старалась наступать громко, но стук о камень моментально поглощался мокрыми подошвами. Каонэль вздохнула и сложила руки под грудью.
Когда до костра осталось шагов десять, она негромко покашляла и остановилась, давая народу сообразить, что происходит.
Гном и мелкинд обернулись одновременно, тролль остался неподвижным, следуя негласной традиции каменных гигантов не отвлекаться на всякую мелочь.
Тарнат и Виллейн застыли с открытыми ртами. Гном чуть кувалду не выронил.
– Живая… – неверяще выдавил он.
– И голодная, – проговорила Каонэль, подходя к костру.
Мелкинд наконец пришел в себя и поинтересовался:
– А осколок?
Эльфийка выгнула спину, грудь приподнялась и скрипнула мокрым корсетом.
– На месте, – бросила она и бесцеремонно потянулась к дымящейся перепелке. – Про ворга лучше бы спросили, алчные вы создания.
Игнорируя недовольный взгляд мелкинда, серая оторвала жареную ногу. От тушки пар, жир пузырится – дичь только-только с огня. Каонэль невозмутимо сжала в ладони ножку.
Тарнат удивленно посмотрел на эльфийку. Он прикоснулся пальцем к поджаренной шкурке, но отдернул руку.
– Жжется ведь! – воскликнул он.
На лице Каонэль не дрогнул ни один мускул, она спокойно переложила дымящийся кусок в другую ладонь и кивнула.
– Да, жжется, – согласилась эльфийка и вгрызлась в розовое мясо.
Гном все еще удивленно смотрел, как серая жадно поглощает горячую ножку. Мелкинд со знающим видом поправил амулеты на груди и ткнул палочкой поджаренную корочку.
– Эльфы, – проговорил он значительно, – умеют терпеть боль. Любую боль. Так?
– Угу, – промычала Каонэль сквозь набитые щеки.
Виллейн продолжил.
– Но ты права. Жив ли ворг со своим осколком?
Эльфийка неприлично быстро дожевала остатки перепелиной ножки, уши приподнялись, лицо расслабилось. Под внимательными взглядами она облизала жирные пальцы и вытерла остатки о редкую травку под ногами. Затем поправила волосы и проговорила, кивая в сторону берега:
– Очень даже жив. А осколок из рук вообще не выпускал. Я даже удивилась, как у него пальцы не онемели.
– А сейчас где? – недоверчиво поинтересовался мелкинд.
Каонэль оглянулась и посмотрела в сторону, где высадился ворг, и проговорила:
– Решает неотложные дела.
Виллейн открыл рот, видимо, чтобы поинтересоваться, какие дела могут быть важнее Талисмана и Цитадели, но серая тревожно завертела головой, подергивая ушами.