В глубине моря снова мелькнула шипастая спина. В этот раз эльфийка была уверена, что не померещилось. Какая-то очередная дрянь приплыла к берегу. И, скорее всего, привлек ее Талисман. В пещере под берегом спит ихтионка и не знает, что рядом монстр. Хотя наверняка должна чувствовать приближение опасности.
Каонэль прислушалась к затихающему сзади шороху. Теонард снова возится, укладываясь поудобнее. В этот раз так, чтобы никто не мог засунуть пальцы за пазуху. Он несколько минут кутался в плащ, прячась от ночной сырости, потом наконец замер.
Прислушиваться к его дыханию серая не стала, удовлетворившись одной позорной попыткой. Ворг тоже уснул, успев укоряюще посопеть.
Глядя на луну, эльфийка думала о Талисмане, Цитадели и памяти, которую ей так хочется вернуть. Она не заметила, как перед глазами поплыли волшебные картины с дивными животными, за ними появилось улыбающееся лицо Варды.
Каонэль спала.
Разбудил ее жуткий грохот и яростные голоса. Когда эльфийка открыла глаза, солнце уже поднялось и радостно светило сквозь редкие облака. Море снова спокойно, поверхность синяя, как гаюин у нее в браслете. Чудесный камень, который защищает от мерзкого воздействия железа.
Она поморщилась, вспоминая, какими безжалостными могут быть солнечные лучи, и села. На границе рощи и большого леса ворг с гномом о чем-то горячо спорили, махали руками и бычили лбы.
Рядом каменный тролль тупо переводит взгляд с одного на другого. Остальные заняты кто чем – гоблин все еще спит, громко шлепая губами при каждом выдохе. Огр сидел под сосной и грыз здоровенную кость. По виду лосиную. Теонард тихо беседовал с другим человеком.
Увидев, что эльфийка проснулась, Теонард широко улыбнулся и помахал ей.
– Бодрого утра! – крикнул он. – Как ночка? А мы тут со Страгом думаем, как обезопаситься от воровства. Может же быть такое, что кто-нибудь захочет украсть осколок у другого? А, как думаешь?
Слушать оскорбления от человека эльфийке хотелось меньше всего. Был бы тут Варда – мигом бы всех построил, наладил и приструнил.
Она поднялась, окинув Теонарда презрительным взглядом, и спрыгнула с обрыва.
Пролетев четверть перелета стрелы, она приземлилась на каменистый бережок. Благодаря легкости и ловкости она лишь присела, хотя другой расшибся бы с такой высоты.
Волны с едва различимым шорохом накатывались на гравий, кое-где видны водоросли. В контрасте с гаюиновой водой они выглядели ярко-зелеными.
Возле воды солнце не кажется таким горячим, но это обман. Если слишком долго засидеться – кожу обожжет сильнее, чем в поле. И все из-за воды, которая, словно линза, усиливает треклятые лучи.