(потому что женское любовное счастье, как и счастье в браке, для Натальи не были одним со счастьем
вообще) она чувствовала себя человеком несчастным, и корни её несчастья с течением времени не только не размывались, а, напротив, крепли и уходили всё глубже.
Она не рассказала Ивану подробностей своей работы на складе и, конечно, даже не заикнулась об аменорее. И хотя её частенько мучило чувство вины по поводу скрытых фактов биографии, в собственных глазах Наталья со временем реабилитировалась чувством, которое пришло к ней в браке.
Что же касается Ивана, то он о Натальином скелете не подозревал. Жена всегда – с того первого похода в филармонию – казалась ему существом ясным и безгрешным. Все эти годы ему было легко её любить, ничуть не сложно оставаться с ней откровенным. Талантливый изобретатель, крепкий преподаватель, жесткий оппонент, высококлассный специалист (одним словом, серьёзный человек), Иван Ильин по отношению к своей жене оставался идеалистом. Он был эталоном мужа, мечтой абсолютного большинства женщин – таким, каким и надо быть мужчине по отношению к любимой женщине. И Наталья это ценила и радовалась тому, что у неё возникло ответное чувство к такому замечательному человеку. И если у неё иногда и появлялся где-то на дальнем плане сознания вопрос, почему она не рассказывает Ивану всей правды о потере голоса, то она отвечала себе так: как сказать, что, возможно, детей нет по её вине? Что она знала об этом ещё до брака с ним? Как сказать – после стольких лет молчания?..
Об этом Наталья думала, уже отняв от головы руки и свернувшись удобно в просторном кресле. И ещё о том, что, как ни крути, кроме чувств, она обязана Ивану многим. Квартирой, где полная чаша, вкусной едой, вот этими тапочками – бархатными, с низким каблучком и меховыми помпонами, безбедной жизнью. Тем, что работу себе она выбирала по принципу «что бы поделать, чтобы ничего не делать»: администратором в салоне красоты… Тем, что у неё много-много свободного времени на себя и домашнее хозяйство…
Она по-прежнему не ходит на вокальные концерты и в филармонии последний раз была давным-давно. И в библиотеку больше не заглядывает. Иногда её навещает вкрадчивая мысль, что всё это – глубоко скрытый, застарелый невроз, что работа её – проявление того же ожесточения, всё тот же склад стройматериалов, быть может, даже посерьёзнее, чем был. Но Наталья научилась гнать эту мысль. Она больше не выскакивает на улицу. Она открыла способ уходить от жизни иначе и так искусно, что самой кажется, будто она только и делает, что живёт. Многоликий собеседник ныне живущих – Интернет – стал Наталье лучшим другом. Новости. Сплетни. Форумы. Ютуб. Соцсети… Подруги детства, юности, сокурсники и сокурсницы, преподаватели – все они в разное время пытались к ней пробиться, но каждому она ответила беспощадным «Отклонить». Ей не нужны люди из прошлого – люди, которые давно тебя знают, всегда знают больше, чем нужно. Поэтому у Натальи без малого двести незнакомых «друзей» «ВКонтакте». Оставить комментарий, лайкнуть фото, перейти по ссылке – такая дружба безопасна и предсказуема.