Дочитав до конца, Наталья некоторое время сидела без движения. Она ждала, как отреагирует на информацию её скелет. Но он молчал. Только голова кружилась, сине-сиреневый туман, который встретил её на рассвете, казалось, поселился внутри её: всё вокруг было какое-то фантастическое, размытое, стёрлись грани между «реально» и «нереально», «можно» и «нельзя»… Тринадцать лет назад она потеряла голос. За прошедшее с той поры время к ней дважды возвращалась надежда. Последний раз это случилось полтора года назад, когда они с Иваном побывали в святых местах. Она просила у святынь ребёнка – но и возрождения мечты тоже просила… Не дали… но ведь, как говорится в пословице, каждой птице даётся червяк, но его не приносят в гнездо… вот эта, быть может, информация и есть ответ на её просьбы?.. Всё – можно. Всё – льзя!..
Наталья готова была поверить в любые идеи, лишь бы они обещали ей надежду.
Она встала. Двигаясь безотчётно, как сомнамбула, достала из тайных глубин шкафа пакет. В нём – синее платье в пол. Это был её концертный наряд, сшитый незадолго до болезни. Она не успела надеть его, а после и тем более носить не захотела. Платье невесты, брошенной на пороге ЗАГСа, – вот как она думала, вспоминая о нём. Тринадцать лет оно хранилось в целлофане, и Наталья сомневалась, что будет выглядеть в нём, как раньше.
С замирающим сердцем Наталья надела наряд, расправила широкую бретель, усыпанную крупными переливающимися стразами. Второй бретели не было, вырез плавной линией уходил под мышку. Нарочно не поворачиваясь к зеркалу и мелко перебирая ногами в узком подоле, Наталья вынула из бюро шкатулку с украшениями и вдела в уши длинные, искрящиеся серьги. Растягивая время, тщательно расписала перед карманным зеркальцем лицо, как шутили у них на курсе, «под софиты». Причесалась и, наконец, подошла к большому зеркалу. Машинально выпрямила спину, втянула живот и расправила плечи. И лишь тогда подняла глаза.
В зеркале отражалась дива. Уверенная, привыкшая к вниманию и восхищению женщина. Тёмно-синее облегающее платье сидело на ней даже лучше, чем на двадцатилетней студентке вокального отделения Института культуры, а глаза женщины смотрели из-под выразительно накрашенных ресниц вопросительно и капризно. Кажется, что она остановилась на пути к… гримёрке? Репетиционной? А может, на сцену?..
Наталья разглядывала отражение. Она была поражена.
«Как изменилась, – думала Наталья. – Совсем другая. Женственнее… Эффектнее…» И одновременно чувствовала, как скелет отвечал ей определённым «Да!».
У Натальи появилось ощущение, что она держит в руках ниточку от клубка. «Как это я раньше не догадалась, – подумала она, глядя в зеркало, – как не связала одно с другим? Я должна восстановить голос. Тогда – наверняка! – я смогу забеременеть… Да, именно такая логика моей жизни; я смогу даже больше, чем могла бы, если бы со мной не случилось несчастья, именно для этого всё и было нужно… Я должна пройти