– Ты имеешь в виду подземелье? – уточнил Руданский, – или тайник, который я нашел?
– И то, и другое, – сказал Николай и воровато оглянулся, словно их разговор кто-то мог подслушать.
– Шутишь… – на всякий случай предположил Руданский.
– Да какие здесь шутки! – Николай сделал круглые глаза и грозно посмотрел на журналиста, – похож я на шутника? Ну скажи, похож?
Кирилл был вынужден отрицательно замотать головой, а то, неровен час, Николай еще набросится на него с кулаками.
– То-то, – уже миролюбиво продолжил хозяин дома, – и отец мой ни шутником, ни чудаком никогда не был. Скорее всего, он получил предостережение. А может быть, и не одно. Кто ж знает. Может быть, на него какое воздействие было оказано. Я тогда мальцом был, не понимал…
– Какое воздействие? О чем ты говоришь? – удивился Кирилл.
– Да такое…
Николай снова воровато оглянулся и перешел на шепот:
– Какое со мной случилось. Вот я сейчас расскажу…
Он открыл дверь в коридор и, войдя в него, вскоре появился с легким, сплетенным из лозы, стулом с ажурной спинкой. Поставив стул рядом с Руданским, сел напротив Кирилла и стал шепотом рассказывать.
– После того дня, как ты слазил в подземелье, начались у меня всякие злоключения. То одно, то другое. То все беды сразу свалятся. Словом, черная полоса в моей жизни началась.
– Черная? – Кирилл удивленно поднял брови.
В этот миг он подумал о себе и о «черной полосе» в собственной жизни. Она тоже связана с Николаевым подвалом. Точнее сказать – с тремя свитками, которые Руданский вынес из хранилища, устроенного в древнем тайнике подземелья. Но эта полоса связана не с самим фактом извлечения свитков из тайника, а с неумением их прочесть, расшифровать? Иными словами, как понимал Руданский, он получил «наказание свыше» за то, что не смог выполнить «возложенную на него задачу». У Николая же совсем другое – его попросту не допускали в подвал. И все.
– …однажды, – продолжал хозяин дома, – я решил слазить в подземелье и посмотреть, что же ты там раскопал. Но я один, без посторонней помощи, попасть туда не могу. Сверху кто-то должен был крутить колеса нашей с тобой «лебедки». Но уже тогда я боялся посвящать посторонних в суть нашей с тобой тайны. Поэтому вынужден был действовать самостоятельно. Изготовил веревочную лестницу, намертво закрепил ее над люком и…
– Полез, – добавил за него Руданский.
– Нет, не полез. Уже вечер наступил. Темнеть стало. Решил до утра отложить это нечистое дело.
– Так уж – нечистое! – воскликнул журналист.
– Ты слушай меня и не перебивай.
Николай снова сделал «грозные» глаза, и в его голосе появилась угроза.