- Ты не можешь говорить такие вещи.
Не тогда, когда я в нескольких шагах от свободы. Слова остались так и не сказанными, обжигая её горло. Она села на кровати, чувствуя, как теряет контроль над ситуацией. Напряжение, которого она ещё не знала, свернулось внутри, словно змея, готовая напасть даже без намёка на провокацию. Он потянулся к ней, и она отпрянула.
– Не надо, - напряженно сказала она.
- Поговори со мной, - попросил он.
Она вскочила на ноги и посмотрела на него, не стесняясь наготы.
- Ты не можешь делать этого, Доминик, - Взглядом разрезая на куски. – Я все ещё злюсь на тебя, и одновременно моё сердце болит за тебя, зная, через что ты прошёл. Я знаю, что у тебя есть свои демоны, и что я просто не могу понять, как трудно тебе было все это время. Но ты создал моих демонов; ты сделал это и теперь я не могу доверять. Ты научил меня бояться тебя.
- Я никогда не причиню тебе боль, - сказал он с убеждением.
- Ты уже это сделал, - прошептала она, моргая, чтобы слезы не хлынули из глаз. – Я не знаю, что ты хочешь от меня….
Он вскочил с кровати до того, как она успела закончить, взяв её лицо в свои руки, лбом упираясь в неё, заставляя Иден посмотреть ему в глаза.
- Я хочу, чтобы ты сказала мне, как сделать всё лучше.
- Как может быть лучше, когда мы всё сломали? Как ты можешь сделать это лучше, когда я боюсь тебя?
- Не … не отказывайся от меня, - умолял он. – Я знаю, что я могу стать тем человеком, который тебя достоин, Иден.
Девушка закрыла глаза, сжав их плотно, чтобы не дать слезам вырваться наружу, которые уже текли по её щекам. Она кусала до дрожи нижнюю губу, чтобы не расплакаться.
- Будь хорошим отцом нашему сыну, он заслуживает этого, - она проглотила комок в горле, - Он нуждается в тебе.
И развернулась, чтобы покинуть комнату, но прежде, чем она ускользнула, почувствовала крепкий захват на запястье.
- Ты нужна мне.
Она покачала головой, отказываясь смотреть на него.
- Я уже дала тебе то, что ты хотел, - повернувшись, она оставила его только с ощущением счастья после своего присутствия.
Его вызвали спустя несколько дней в Грецию, и поездка не могла случиться в лучшее время для Иден, которая, в очередной раз, избегала его после ночи, наполненной страстью. Они сблизились, не говоря ни слова. Неосознанно, ища и вторя движениям друг друга, узнав искусство, которое вечно, на уровне инстинкта. Даже теперь, неделю спустя, она всё ещё могла чувствовать его толщину и шелковистость, и толчки, которые только нарастали с бешеной скоростью, когда он вбивался в неё, задыхаясь. И эти воспоминания вызывали сладкие мурашки. Одна порочная часть её, которую Иден редко выпускала среди белого дня, желала продолжения, этой наполненности, больше дурманящей болезненности, когда лёгкая боль приносит новые горячие ощущения. Но эти желания девушка не могла удовлетворить, по двум основным причинам: к счастью, Доминика просто не было в стране; и вторая, она не могла позволить сексу затуманить её разум, иначе запутанная и внушающая ужас ситуация поставит их в безвыходное положение. Иден знала, что сама создала проблему, ругая себя за окончательный провал в борьбе с его ухаживаниями, в конце концов, сдавшись, чего она поклялась никогда не делать. Давая клятву, которая будет началом конца. Которая оказалась проклятием. Ведь итогом стало невообразимое чувство голода, которое невозможно отрицать, и которое только он мог утолить.