— Но это же смешно! — гневно возразила Кейт. — Все, что я делаю, подтверждает мою способность руководить журналом. И уж если на то пошло, то мне и в голову не приходило смотреть на кого-либо свысока только потому, что я принадлежу к аристократической фамилии.
Уолтон пристально посмотрел на колени Кейт, открытые слишком короткой юбкой, и подумал, что неплохо было бы познакомиться с ней поближе.
— Просто мы с вами не можем достичь взаимопонимания, Кейт, — резко заметил он, развернувшись и направился к своему креслу. — У меня есть свои соображения по поводу будущего журнала. — Он взял телефон и отыскал в записной книжке номер, по которому обычно заказывал обед. — Но, боюсь, вам они не придутся по вкусу.
Кейт смотрела на него, оцепенев от такой наглости.
Она даже не могла сообразить, как лучше повести себя сейчас.
— Что это значит?
— А то, мисс Бэлкон, что вы эффектная женщина, но, к сожалению, это все, чем можете похвастаться.
Кейт не шевелилась. Она сомневалась, что вообще найдет в себе силы подняться с кресла.
— Я допустила какую-то серьезную ошибку?
Уолтон сделал вид, что не расслышал ее вопрос. Он целиком сосредоточил свое внимание на экране компьютера.
— Отлично, — спокойно сказала Кейт, справившись с замешательством и вставая. — Вы будете иметь дело с моим адвокатом.
Она направилась к двери. Уильям Уолтон кинул прощальный взгляд на ее длинные стройные ноги и ответил:
— Пусть он позвонит моему секретарю.
Карнак был великолепен. Несмотря на то что Том мечтал о сиесте после обильного обеда и чрезмерного количества выпитого пива, он не жалел, что присоединился к маленькой группке гостей с «Мамонии», пожелавших посетить храмовый комплекс недалеко от Луксора. Трудно было оторвать взгляд от огромных колонн, отбрасывавших тени на разогретый песок под ярко-голубым небом. Он улыбнулся, подумав, что знаменитым людям не мешало бы почаще приходить сюда: посмотреть на это гигантское строение, чтобы усмирить собственную гордыню и осознать, насколько малы и ничтожны их жизни перед столпами древности. Том не прочь был пробыть в Карнаке подольше, лишь бы не возвращаться к Серене, которая клокотала от гнева, после того как за обедом поговорила с этим похотливым янки Саркисом.
Серена. Вначале все у них складывалось превосходно. Том восхищался ее темпераментом, и даже ее вспышки раздражения и ярости казались ему восхитительными, будившими его страсть и не позволявшими заскучать. Прежде он мало общался с людьми ее крута, и поэтому плохо представлял себе, насколько взбалмошными и эгоцентричными бывают женщины из высшего общества. Ему и в голову не приходило, что Серена может быть равнодушна к нему и целиком сконцентрирована лишь на своих амбициях. Но теперь он знал, что это так: в жилах Серены течет ледяная вода, а не огонь, как он наивно полагал раньше. Ему потребовалось немало времени, чтобы осознать: в семейке Бэлкон каждый был одержим только одной страстью — страстью к собственной персоне; ничто больше их не интересовало. И тогда он стал втайне мечтать о том, чтобы сбежать от Серены и вернуться к милой девушке из забегаловки, с которой он познакомился, когда жил в своем доме в деревне Костволдз. Она была простушкой с неотбеленными зубами, упругой грудью и румяными щечками. Она ловко разливала пиво посетителям, щедро одаривая их улыбками. И она была теплее и нежнее Серены.