Я молча нависла над его тарелкой и попыталась заставить гречку сложиться в слова. Слова получились корявыми, но понятными – «Стекло и много графита».
Он понял меня и тут же кинулся из комнаты вон. Послышался звон стекла. А вскоре он вернулся. Кроме большого осколка в его руках было несколько карандашей.
Осколок он расположил на столе, сдвинув недоеденный ужин в сторону. И вскоре на краю осколка уже выросла небольшая кучка графита. И я, не теряя времени, начала воссоздавать первую фреску. Я сознательно оставила без внимания центральную фигуру, обозначив ее присутствие лишь большой буквой Х. Весь первоначальный процесс занял у меня несколько минут – ровно столько, сколько потребовалось для воссоздания общей размытой картинки. А дальше я приступила к подробностям. И пока я проецировала рисунок на стекло, сама начала ясно видеть подробности. Я уже поняла, что самым важным был участок в правом верхнем углу. Там находилась фигура с развернутым свитком в руках. Этот человек скорее всего был архитектором, потому что рисунок на свитке был явно частью какого-то сложного чертежа.
Закончив с изображением, я с отчаянием в глазах посмотрела на него, надеясь, что мой легкий жест будет понят быстро и правильно.
Он понял! И снова вылетел из столовой и быстро вернулся, неся в руках цифровой фотоаппарат.
Стас быстро несколько раз отснял изображение, и я приступила с созданию следующего. Дальше было легче, потому что я уже знала, что искать. На всех четырех фресках находилась в разных углах неприметная на первый взгляд фигура со свитком. И на каждом был кусочек чертежа.
Лишь только Стас отснял последний сюжет, я очень многозначительно посмотрела на него, и пожелала вернуться в Библиотеку.
Я надеялась, что больше он не совершит той ошибки, из-за которой мучился теперь сам, и из-за которой я оказалась в каменной ловушке.
***
Когда я открыла глаза, Толик все еще изучал вторую фреску. В другой ситуации я бы непременно полюбопытствовала у него, что он там такое разглядел. Но сейчас мне было совсем не выгодно подбрасывать ему какие-либо идеи.
Похоже, Библиотека уже законсервировала мое физическое тело. Потому что ни спать, ни есть мне не хотелось. Хотя я вполне осознавала, сколько времени прошло с момента последнего приема пищи. Да во время встречи со Стасом я видела, что во внешнем мире глубокая ночь.
И я погрузилась в воспоминания, перебирая в памяти все самые яркие эпизоды своей прошлой жизни. Так получалось, что все они так или иначе были про меня и Стаса. Про нас.
Я листала страницы своей счастливой хотя и нелегкой любви, и понимала, что не смогу вырвать ни одной страницы из этой истории. Что каждая из них мне дорога по-своему. Даже самая горестная.