В нескольких футах далее на земле, в луже крови, лежали голова, шкура, лапы, хвост и внутренности щенка.
Рядом с костром лежало несколько сухих веток. Я подбросил их в огонь, поджидая Рингго. Он вышел из рощи неся камень размером с грейпфрут.
— Видели его? — спросил он меня.
— Нет. Он засмеялся и убежал.
Он показал мне камень.
— Это то, что швырнули в нас.
На сером гладком камне были нарисованы красным большие глаза, треугольный нос и полный пилообразных зубов рот — напоминало череп. Я поскреб ногтем один глаз и сказал:
— Карандаш.
Рингго рассматривал тушку, шипевшую над огнем и кровавую кучку на земле.
— Что об этом думаете? — спросил я.
Он сглотнул и ответил.
— Микки был милым пёсиком.
— Ваш?
Он кивнул головой.
Я обследовал землю вокруг с помощью фонаря. Там было несколько следов.
— Что-то нашли? — спросил Рингго.
— Да, — я показал ему один из отпечатков. — Обувь обмотана тряпками. Для нас они бесполезны.
Мы снова вернулись к огню.
— Это еще одна подделка, — сказал я. — Тот, кто зарезал и содрал шкуру с собаки знал, что он делает… Он знал, что так животное прилично не зажарить. Снаружи все обгорит, а внутри останется сырым. И насадили на вертел кое-как, она упадет в огонь, если попытаться перевернуть тушку.
Мрачное лицо Рингго немного оживилось.
— Что сделано, то сделано, — сказал он. — То, что Микки убили, уже гнусно. Но мне противна сама мысль, что кто-то будет его есть, или даже думать об этом.
— Этого делать и не собирались, — уверил я его. — Фарс и только. Ранее происходили вещи именно такого рода?
— Да.
— И какова цель?
Рингго мрачно повторил слова Кавалова:
— Капитану нравится игра в кошки-мышки.
Я дал ему сигарету, взял себе и поджег от лучины, что поднял из костра.
Рингго поднял голову и посмотрев на небо сказал:
— Снова пошел дождь. Пойдемте домой, — но сам остался стоять у огня, глядя на тело пса. Вокруг сильно воняло горелым мясом.
— Все еще не принимаете это всерьез, так? — спросил он меня тихим бесцветным голосом.
— Редкий случай.
— Он совершенно обезумел, — продолжил Рингго тем же тоном. — Постарайтесь это понять. Честь была для него всем. Поэтому в Каире нам пришлось его обмануть, а не подкупить. Десять лет позора! Любой другой с подобными идеалами свихнулся бы из-за меньшего. Для таких людей обычная реакция — спрятаться и пережевывать свои страдания. Либо так, либо пуля в лоб. Сначала я думал так же как Вы, — он пнул костер. — Это нелепость. Но сейчас я только для вида шучу перед Мариам и коммодором. Когда он впервые появился, я даже не представлял, что контролировать его невозможно. В Каире с этим не было никаких проблем. Когда я обнаружил, что он выскользнул из моих рук, я потерял голову и отправился его искать, готовый избить. Ничего хорошего из этого не вышло. Это только усложнило ситуацию. В Каире он был из того типа людей, которые причесываются перед бритьем, чтоб не выглядеть в зеркале неряшливо. Вы понимаете, что я хочу вам сказать?