Бойд согласно пыхтит, поднимаясь, и даёт ей звонкую “пять”.
- Молодец. Удар левой хорошо получается.
Они команда.
- Ты как? - девушка падает на место Вернона, опираясь на колени Питера и улыбаясь, игнорируя недовольное выражение лица хрустящего печеньем Хейла.
- Как человек, которого облили с ног до головы, - Стайлз тут же ловит на себе быстрый и какой-то нежный взгляд Рейес. Край полотенца ударяет его по руке.
- Ну прости,
кнопка.
- Да вы прикалываетесь, что ли?
- Чужой пример заразителен, милая, - обращается Питер к девушке и мягко стряхивает её с колен. Усмехается углами губ.
Он отвратительно доволен жизнью, и теперь Стайлзу становится горько.
Он это не контролирует. Просто дожёвывает последнее печенье и поднимается на ноги, отряхивая рубашку. Больше всего хочется свалить куда-нибудь в тёмное местечко, обхватить себя руками и посидеть, закрыв глаза. Представить, что всё это не с ним. Но он просто поворачивает голову и, игнорируя приковавшиеся к нему взгляды, делает несколько шагов к припаркованным на поляне машинам.
Обращается к Дереку, который уже отражает первый удар Бойда.
- Я посижу в “Камаро”?
Ему действительно жарко. Хочется просто передохнуть.
Дерек в один прыжок обходит здорового Вернона и бьёт его по боку, отчего тот на секунду сгибается пополам. Быстрый взгляд достаётся Питеру.
- Дай ему ключи.
И ещё один удар, за которым идёт следующий - уже Бойда. Но Хейл снова уворачивается и сгруппировывается перед атакой. За тренировками Стаи можно наблюдать очень долго, и теперь он понимает Скотта и Питера, которые стараются не пропускать ни одной.
Это как кино в 3D.
Брелок летит от старшего Хейла прямо в ладонь, и Стайлз ловит его, слегка махнув рукой.
- Спасибо.
- Можешь угнать её, - позволяет Питер, слегка жмурясь от солнца. - Продашь. Купишь мороженого.
- Солью бабки на наркотики, - кисло шутит Стилински.
В нагретом салоне за несколько минут - спасибо кондиционеру - становится прохладно, и тиски, стянувшие было голову, медленно отпускают. Стайлз смотрит в зеркало заднего вида на две крепкие сцепившиеся фигуры и массирует виски.
Он не хочет думать о том, что будет. Он не хочет думать о том, что дальше, скорее всего, не будет ничего. Он не хочет впускать в голову страх, но его всё равно колотит каждую ночь, когда он старается уснуть. До трёх. Четырёх. Пяти часов утра.
Ему страшно до усрачки.
Ему хочется содрать с себя кожу и приклеить новую. Новое лицо, новое тело. Чтобы убедиться в том, что он больше не Стайлз.
Потому что сейчас ему кажется это возможным.
Нет симптомов - нет болезни. Эта новая мантра постепенно усыпляет его, и он засыпает.