Поднялся ветер, пошевелив кроны, и Буран поднял голову, изогнул шею, затрепетал крыльями. Внутреннее драконье чутье подсказывало — он принадлежит этой синеве, и туда ему нужно стремиться. Буран подпрыгнул, усиленно махая крыльями, но никак не мог приспособиться. Иногда у него получалось ненадолго оторваться от земли, но он тут же падал.
Зимний Буран оставил попытки взлететь и насторожился, как охотничий пес, когда среди деревьев мелькнули розовые пятна.
— Цыпа, цыпа, — позвала я.
Я не была уверена, что купидоны запомнили меня, но все же они опасливо приблизились. Дракон с восторгом бросился в их сторону, и птицы тут же разбежались.
— Буран! Не отходи далеко.
Дракон неохотно остановился, помедлил и вернулся ко мне. Купидоны снова подошли поближе, глядя на нас то одним глазом, то другим, и улепетывая, как только Буран пытался к ним приблизиться. Наконец, они настолько осмелели, что стали подбегать совсем близко к дракону. Видимо, они выбрали его водящим в салочках, вот только он никак не мог догнать быстроногих птиц.
Я не мешала им. Мне надо было посидеть и о многом подумать, и я вполглаза следила, чтобы дракон не убегал далеко и чтобы нас кто-то не увидел.
Так они и резвились, пока не настала пора возвращаться. Я основательно продрогла на холодной земле, но приняла мучительное решение.
Я спрятала Бурана под куртку и вернулась в общежитие. Меня уже не беспокоило, что кто-то еще заметит оттопыренную курточку, потому что сегодня ночью я увезу дракона на север.
___
Студенты опять допоздна устраивали пятничную гулянку. Уже пробила полночь, но веселье только набирало обороты, сконцентрировавшись на верхних этажах.
Я поднялась в свой блок, стараясь не разбудить Динку, и в комнате надела свою зеленую курточку и вязаную коричневую шапку, замотала вокруг шеи шарф с оленями, застегнула на левом запястье браслет — накопитель энергии. Накинула на плечи набитый рюкзак. Дракон сонно поднял голову от подушки.
— Идем, Буран. Нам пора.
Я застегнула молнию, пряча дракона, и снова спустилась на первый этаж. Лерой мирно посапывал в кресле. На вахтенном столе рядом с ним лежал журнал посещений, распахнутая художественная книга и стакан с остатками чая на донышке, куда я подмешала сонную травку. Мне не хотелось причинять доброму вахтеру неприятности, путь ответственность за мою пропажу не перекладывают на него.
Я вышла на морозный февральский воздух и остановилась на верхней ступеньке, вдохнула полной грудью. В прошлом году я немного путешествовала по Эльсу, но выезжать одной, ночью, без определенного маршрута и с опасностью за спиной — это совсем иное. У меня возникло чувство, словно я стояла перед границей, за которой уже ничего нельзя будет изменить, и как только я спущусь с этих ступенек, назад дороги не будет.