Лариса прошла около трех футов, и внезапно ее посетила одна мысль.
— И еще, к твоему сведению, я влюбилась в тебя не из-за романтики и лунного света. Я влюбилась в одинокого человека, который живет внутри тебя.
— Это не имеет значения, — прошептал Карлос, глядя на то, как она идет к двери. — Все равно результат будет тот же.
За плечом Карлоса появился Хорхе.
— Ты все еще здесь? Еще не поздно ее вернуть, primo. Я мог бы остановить такси.
Для чего? Чтобы на двадцать четыре часа отсрочить расставание? Она все равно уедет.
— Это ничего не изменит.
— Но вы могли бы…
Карлос поднял руку:
— Сеньорита Бойд уехала. Сейчас лучше сосредоточиться на тех гостях, которые остались.
— Если я еще когда-нибудь соберусь на роскошный курорт в одиночку, пристрели меня. А лучше просто пристрели.
— Вот, возьми. — Далила протянула Ларисе миску. — Это поможет тебе почувствовать себя лучше.
— Что это?
— Шоколадное мороженое. Только не говори Саймону. Шоколадного больше нет.
— Я возмещу Саймону ущерб, — улыбнувшись сквозь слезы, сказала Лариса.
Благослови Бог хороших друзей. Прилетев из Мексики, Лариса была не в силах вернуться в пустую квартиру, поэтому сразу же направилась к Далиле и теперь, свернувшись калачиком, лежала у нее на диване.
— Прости, что я вот так к вам ворвалась. Когда Том меня бросил, я пришла к Хлое…
— Теперь моя очередь? — улыбнулась Далила. — Не беспокойся. Ты знаешь, что можешь врываться сюда в любое время. Если бы мне платили по доллару каждый раз, когда Хлоя стучится в мою дверь посреди ночи, мы с Саймоном уже могли бы купить любое рекламное агентство в городе.
— Честно говоря, я не знаю, как она пережила все свои расставания.
— Хлоя всегда наедалась сладостями и дулась. Она никогда прежде не была по-настоящему влюблена и, как правило, приходила в норму достаточно быстро. Не дай бог они с Йеном расстанутся. Она с ума сойдет.
— Этого никогда не произойдет, — пробормотала Лариса. — Ни с тобой, ни с ней.
Было очевидно, что обе ее подруги нашли настоящую любовь.
— Надеюсь, что так. Но если бы это произошло, думаю, что она была бы так же потеряна, как и ты. Прости меня за эти слова, но ты больше расстраиваешься из-за этого Карлоса, чем из-за Тома, когда он разорвал вашу помолвку.
— Мне слишком грустно, чтобы плакать. Я чувствую какое-то онемение. Будто он растоптал мое сердце.
Может быть, Карлос чувствовал себя так же после смерти Мирабель? Возможно, даже хуже. Неудивительно, что он так боялся ступить в эту реку снова. Но от этого легче ей не стало.
— Что мне теперь делать?
— Боюсь, ты можешь сделать не так уж много. Насильно мил не будешь.