— Больше суток я был в отключке. Зардерцы вынесли меня с вершины обратно в лес.
Он помнил все — никакого беспамятства не было. Наоборот, было слишком много памяти и своей, и чужой. Хотя, в том полусне он все воспринимал как свое, пережитое лично им.
Землянин прервался. В компании, сидевшей рядом, назревал скандал. Порядком нагрузившиеся уже вином мужчины с обветренными красными лицами заговорили на повышенных тонах. У некоторых руки потянулись к ножам, висевшим на поясе. Наконец, это произошло: двое схватились, отчаянно понося друг друга и стараясь нанести удар в лицо. Но разгореться конфликту не дали. К драчунам подбежали трое здоровяков-вышибал, не разбираясь, надавали тумаков дерущимся и тем, кто пытался вступиться. Потом обоих вытащили из-за стола и повели через зал.
— Деритесь на улице! — напутствовал драчунов один из охранников, выбрасывая в распахнутые двери. — Здесь вам не притон какой-нибудь, а приличное заведение!
Никто в шумящем зале не обратил внимания на происшедшее. Даже Глемас лишь обернулся, равнодушно глянул на свалку и опять повернулся к Сергею.
— Рассказывай!
Землянин впервые в жизни находился в таком месте. Он постоянно отвлекался, крутил головой, разглядывая особенно колоритных посетителей трактира. Похоже, по местным меркам, это было, действительно, «приличное заведение». Но даже по сравнению с земными подобными местами, не говоря уже про рестораны Империи, все выглядело убого: еду приносили на больших деревянных подносах; из приборов были только ложки. Зато кислое вино лилось рекой. Глемас похвалил его вкус.
— Всегда хожу сюда, здесь лучшее вино в округе.
Сергей же не мог отличить его от того, что они пару раз пили по пути из горной страны в Астару.
— Вторая часть путешествия была не так насыщена, как первая. Я уже говорил — после того, как у меня начался этот непонятный обморок, и никто не смог привести меня в чувство, зардерцы на руках вынесли меня в лес. Я этого, конечно, не помню — очнулся уже в лесу.
На самом же деле, с самого своего падения на вершине горы, когда он увидел Черный Корабль, сознание не покидало его — оно просто раздвоилось: одной своей частью Кротов находился на Баррахе, мерно покачивался в такт шагам, словно ребенок, свернувшись на руках сменявших друг друга 'мурзилок'; вторая его часть плыла в космосе. Он все слышал и понимал, но сил, чтобы пошевелиться или даже просто открыть глаза, не было. Он даже равнодушно подумал, что его парализовало, но и эта мысль не задела его. Кротов силой подавил нахлынувшие воспоминания: 'Нельзя опять начать переживать это. Глемас сразу заметит, от него не скроешь — агент не зря всю жизнь прослужил в Министерстве'.