Сергей и Леала переглянулись.
— Будем надеяться, что солдаты по-настоящему не любят охранников Экзарха, — улыбнулся Кротов.
На улице начало светать. Окна посветлели. По опыту Сергей знал, что рассветет очень быстро. „Плохо, не успели по ночи вырваться в город“. Он повернулся к Леале.
— Что нам еще надо узнать?
— Многое! — она наклонилась над раненным. — Как еще отсюда можно выбраться, кроме этих ворот?
„Она думает о том же, — понял Кротов. — Сидеть здесь нельзя“.
Но рассказать что-нибудь еще пленный не успел — на улице, со стороны города, раздался странный шум, словно лавина накатывала. Выглянувший за дверь заключенный отпрянул назад, лицо его побелело.
— Нам конец, — прошептал он.
„Что за хрень!“ Кротов, наперегонки с Леалой, выскочил на улицу. В свете начинающегося дня, справа, во всю ширину улицы — от домов до стены замка, неслась река баррахских всадников. Гзунги прыжками пытались вырваться вперед из общей кучи, они рыкали, всадники орали — и все это смешиваясь с топотом тяжелых лап, сливалось в страшный гул.
— Твою медь! Назад!
Кротов затолкнул Леалу в дверь, отпихнул рвущегося наружу Шаргича и задвинул засов.
— Значит, солдаты не настолько не любят охрану Экзарха, чтобы бросить их умирать.
Леала согласно кивнула. В глазах на секунду мелькнула обреченность.
* * *
Глемас проснулся с нехорошим предчувствием. Всю ночь ему снились сны. Это были редкие гости в его постели — обычно он спал словно в беспамятстве. Но иногда, очень редко, его одолевали красочные подробные сны. Как-то так пришлось, что видел он их перед большими переменами в жизни. Он понимал, что это все ерунда, и много раз серьезные события происходили без всяких предваряющих снов. Но, как человек, чья работа связана с постоянной возможностью расстаться с жизнью, он невольно верил в приметы.
— К дракону все! — выругался он и, как в детстве, скрестил особым образом пальцы обеих рук, оберегая себя от напастей. С таким настроением даже завтракать не хотелось, но он взял себя в руки — без полноценного завтрака день будет ущербным. Глемас давно приучил себя к тому, что, каким бы ни было настроение, организм должен функционировать исправно. А для этого надо получать положенные калории и высыпаться.
Шагая в офицерскую столовую, Глемас понял, что что-то происходит. Встречавшиеся знакомые офицеры лишь коротко кивали ему и бежали дальше. В дворцовой жизни — ленивой и медленной с утра — это было непривычно. Пустота в столовой, где в это время обычно полно армейцев и офицеров охраны, тоже говорила о многом. Те несколько, что ели, делали это очень быстро и убегали. Одеты они были по полной боевой выкладке, даже в кирасах. „В поход, что ли, собираются? Война? Скорее, наверное, учения“. Глемас по своему опыту знал, как выглядят люди при известии о войне. Он решил после завтрака срочно узнать, что это за учения, но узнавать ничего не понадобилось — как только он присел, к нему, нарушая всю конспирацию, подошел Игрези.