— Займусь. Как твоя латынь?
— Нормально латынь. После шестого усиления памяти языки для меня не проблема. Говорю, наверное, ужасное, а читаю нормально. Ничего, в школу приходит врачиха, так я с ее помощью подправлю произношение.
— По–моему, ты уже перестала меняться. — Нор подошел к Ольге, взял ее за плечи и уставился в лицо. — Веснушки ушли, а глаза стали на треть больше. Не глаза, а глазища. И носик опустился. Жаль, мне и тот вздернутый нравился. А волос на голове стало вдвое больше. Не тяжело таскать такое богатство? Может, подстричь короче? При борьбе и фехтовании эта грива будет мешать.
— Ничего, потерплю! — она отстранилась от Нора. — Жизнь не ограничивается этими двумя занятиями.
— А вообще, ты из милой превратилась в красивую. Такими изображают эльфиек на обложках книг твоего отца. Еще бы острые ушки…
— Тебе смешно, а я как подумаю о школе, так сразу становится неуютно. Директор меня едва узнала, а это было две недели назад. С тех пор я изменилась еще больше. Наверное, весь класс решит, что пришли не два новичка, а три. И мальчишки наверняка станут ухлестывать. Без магии не отвадишь. А бить всем морды… Если этим займешься ты, нас и расположение директора не спасет. Сам должен помнить, чьи сынки у нас учатся.
— Если бы не магия, почистил бы физиономии и Бортникову, и Васильеву, — возразил Нор. — Нетрудно такое сделать при свидетелях и вынудить их начать первыми. Но с магией не придется махать кулаками.
— Не знаю, — с сомнением сказала подруга. — Главный недостаток нашей магии в недолговечности ее действия. Ну отвадил ты их раз, другой, ну пятый. А в шестой раз магия уже не подействует. Можно, конечно, напугать, но этим ты покажешь свои возможности.
— Не надо себя накручивать раньше времени, — улыбнулся Нор. — Законченных придурков среди ваших мальчишек нет, поэтому все будет зависеть от тебя. Пошлешь их на фиг и не станешь крутить хвостом, не будет и неприятностей. Какой смысл бить морду сопернику, если ты безразличен девушке? Такое сплошь и рядом не от большого ума практикуется в младших классах, а в десятых делают только от врожденной подлости.
— Нор, вот я второй день думаю…
— Уже второй, а я об этом до сих пор ничего не знаю?
— Не смейся, лучше послушай. Существует передача мыслей, и рано или поздно мы с тобой ее добьем. А почему ни у кого так и не получилось читать чужие мысли? Если я тебе послала мысль, то ты услышал, а просто заглянуть в голову? Можно подключаться к чужим органам чувств, можно вообще слиться с человеком, а прочесть мысли нельзя. Почему? Ведь если бы такое получилось…