— Повелишь — пойду и в дружину. Токмо зачем это тебе, княже? У тебя ведь надежные людишки на каждом месте должны быть, в каждом граде. Пока я твоим повелением в Ожске сижу — у тебя хоть за него душа болеть не будет. А дружина… Ты уж не серчай, княже, но у меня для нее душа слишком вольная, а там строгий порядок нужон. Я-то разумею, что в ратном деле без порядка никуда, и со своих караульных сам три шкуры деру, но… — Он замялся и все-таки выпалил честно, как на духу: — За награды все, коими ты меня осыпал, поклон тебе низкий. Доверие твое не уроню, а в дружину не неволь. Я уже лучше в подручных у Михал Юрьича. Мне там интересу больше.
— Но Ожск на тебе, — строго предупредил князь.
— О том даже и не сумлевайся, — твердо заверил его Сергий.
На том и расстались. Было, конечно, немного жаль, но если взять с другой стороны, парень-то прав — Константину позарез надо было ставить всюду надежных людей, чтоб быть спокойным за любой город, а этот и башковит, и схватывает все на лету, и по характеру надежен. Такие не продадут, пойдут до конца, куда бы ни повел. Правда, только при условии, что за правое дело.
Вон он как себя в его гриднице вел. Хоть из простых, хоть перед князем стоял, а себе цену знал. Держался уважительно, не лицемерил, разговаривал почтительно, но не раболепно. Холуя из такого никогда не сделаешь. А впрочем, они и самому Константину тоже ни к чему. Ему соратники нужны, сподвижники, словом, как раз то, что собой и представляет этот невысокий, кряжистый, как дубок, парень.
Ох, воистину богата на таланты русская земля…
Константин еще успел пройтись по пепелищу, не гнушаясь кое-где самолично подсобить людям, разгребавшим завалы, но потом, попрекнув себя — тоже мне, Ленин с бревном на коммунистическом субботнике — отказался от этого дела, к тому же хватало и иных забот. На Славку хоть и было изрядно нагружено, но и самому текущих дел осталось хоть отбавляй.
Только к вечеру он вернулся в не доведенный до ума терем, прикинул, что пока сойдет и так, и, вызвав Зворыку, повелел перекинуть всех, кто занимался строительством княжеских хором, на более нужные работы, оставив только тех, кто должен был вставить оконные рамы и стекла. Тот молча кивал, выслушивая княжеские распоряжения, пока речь не зашла о том, чтобы тряхнуть гривнами и бесплатно поставить простому люду дома в самые короткие сроки, равно как гостиничный двор и складские помещения для купцов. Причем последние надлежало сделать каменными, чтоб товары в будущем ни от какого пожара пострадать не могли.
— Так-то и им впредь спокойнее будет, и нам почет. Сам князь о торговом люде печется, заботу проявляет, — заметил он. Поглядев на приунывшего Зворыку — это сколь гривен придется выкинуть ради какого-то мифического почета, — Константин приободрил своего министра финансов: — Те каменные дома, что пойдут под склады, нам самим тоже к большущей выгоде обернутся, так что не горюй. Мы же их не подарим, а станем сдавать внаем. Считай, будто борти пчелиные ставим — то есть поначалу чуток потратимся, зато потом до скончания века с медом будем.