Она уже наливала себе неразбавленный джин – утешение одиноких женщин. Но прежде чем опустошить стакан, она достала пластиковый флакон и вытряхнула на ладонь две таблетки.
– Хочешь?
Я узнал полосатую этикетку на флаконе – эйфорион. Он считался нетоксичным и ненаркотическим, хотя единого мнения на сей счет не было; некоторые предлагали зачислить его в один ряд с морфином и барбитуратами.
– Благодарю, мне и так хорошо.
– Рада за тебя.
Она проглотила обе таблетки разом и запила их джином. Я понял, что мне лучше поспешить, иначе через некоторое время она будет способна только глупо хихикать. Тогда я взял ее за руку, усадил на диван, а сам сел напротив.
– Белл, расскажи мне о себе. Как ты жила все это время? Вышло у вас что-нибудь с «Мэнниксом»?
– А? Нет, не вышло. – Тут она вспыхнула: – И все из-за тебя!
– Из-за меня? Да ведь меня уже не было.
– Конечно из-за тебя. Ты же сделал из инвалидной коляски эту уродину… она-то им и была нужна. А потом она пропала.
– Пропала? Откуда?
Она подозрительно уставилась на меня своими свинячьими глазками:
– Тебе лучше знать. Ведь ты ее взял.
– Я? Белл, ты в своем уме? Я ничего не мог взять. Я лежал намертво замороженный. Откуда пропала? Когда?
Это полностью подтверждало мою догадку, что раз Майлзу и Белл не удалось воспользоваться «ловким Фрэнком», его украл кто-то другой. Но из всех, кого можно было заподозрить, я единственный, кто этого не сделал. Я не видел «Фрэнка» с той самой горестной ночи, когда они меня выставили из фирмы.
– Расскажи мне, как было дело, Белл. И что заставило вас подумать на меня?
– А кто же еще? Никто другой не знал, как он много значит… Я же не велела этому мешку с дерьмом, Майлзу, оставлять его в гараже.
– Но ведь если кто-то украл его, то все равно не мог разобраться, как он работает. У вас же остались инструкции и чертежи.
– У нас и их не было. Майлз, идиот, засунул все бумаги в машину той ночью, когда мы собирались перевезти ее и спрятать.
Меня даже не покоробило, когда она сказала «спрятать». Я хотел сказать, что засунуть кипу бумаг в чрево «Фрэнка» Майлз вряд ли мог, – «Фрэнк» и без того был напичкан аппаратурой, как рождественский гусь яблоками. Но тут вспомнил, что сам приспособил под днище коляски ящичек для инструментов. В спешке Майлз вполне мог вывалить все мои бумаги именно туда.
Ничего не поделаешь. Преступление было совершено тридцать лет назад. И еще мне хотелось выяснить, каким образом они потеряли фирму «Горничная».
– Когда у вас не выгорело дело с «Мэнниксом», что вы сделали с нашей компанией?
– Мы, конечно, продолжали работать. Но когда от нас ушел Джейк, Майлз заявил, что надо свертывать дело. Майлз был тряпкой… а Джейка Шмидта я с самого начала терпеть не могла. Подонок. Все докапывался, почему ты ушел… Будто мы могли остановить тебя. Я настаивала, чтобы наняли нового хорошего мастера и продолжали дело. И тогда фирма бы процветала. Но Майлз уперся.