Иные же, не желая жить рядом с иноверцами, сами вызывались уйти. Пусть неволя, но у своих, правоверных.
Третьи, не надеясь на то, что им позволят остаться, ухитрялись спрятаться так, что их обнаруживали лишь спустя дни, а то и недели после того, как войско ширваншахов ушло. Не убивать же их. К тому же и работенка для этих людей нашлась. Не сказать, чтоб не пыльная, но они были довольны и этим, вырубая по указке армянских мастеров плиты из камня и надстраивая крепостные стены.
Сам Вячеслав тоже не тратил времени даром. С несколькими сотнями людей он проехался вдоль горной стены, внимательно осматривая возможные подступы с юга. Кое-где поступали просто, как в случае с Ширванским ущельем, по которому и прошли в первый раз горы Кавказа монголы, ведомые Субудаем. Все проходы были завалены камнем, а в основание рукотворных баррикад легли огромные, чтоб невозможно было сдвинуть, куски скал, которые обрушили вниз направленным взрывом.
Не зря Вячеслав чуть ли не целый месяц консультировался с Минькой и усердно запоминал формулы, по которым рассчитывалось примерное количество пороха для закладки. Ему не всегда удавалось достичь максимального эффекта, но в целом наука срабатывала.
В других местах действовали иначе. Кое-где были заложены башни, высота которых достигала тридцати метров. Ставили их таким образом, чтобы лучники, дежурившие в них, могли вести наблюдение и держать под прицелом всю округу.
Все подходы с юга были заужены таким образом, чтобы по ним мог пройти лишь один человек, который в конце пути упирался лбом в глухие гранитные плиты средневековых дотов и дзотов. Если бы враг прорвался по морю и зашел в тыл, то гарнизон спокойно мог выдержать не меньше месяца осады, разя атакующих через узкие решетчатые бойницы.
Немало новшеств было введено и на горной стене Даг-Бары. Была она порядком обветшалой, а в иных местах и вовсе нуждалась в капитальном ремонте.
— Не линия Мажино, — расстроенно присвистнул Вячеслав, впервые увидев ее вблизи, но затем пришел к выводу, что лучше ремонтировать, чем строить заново, тем более что друг Костя гарантировал ему как минимум пять лет относительного затишья, за которые вполне можно было отгрохать метрах в двадцати от нее еще одну стену, повыше.
На Русь Вячеслав вернулся уже в середине зимы, усталый, но очень довольный, и бодро отрапортовал Константину, устроившему для друга триумфальный въезд в Рязань:
— Так что, ваше величество, слово я свое сдержал. Девяносто процентов населения нашего, — подчеркнул он это слово, — Кавказа отныне добрые христиане. Остальные пока мусульмане или язычники, но это, я думаю, тоже ненадолго.