– Я думала, ты уже успокоилась, – невозмутимо ответила подруга. – Скандал устроил его отец, а не он сам. А виновным вдруг оказывается он, это неправильно.
Я вздохнула. Что я думаю о Николасе и его семье, я говорила ей не раз и не два, но так и не смогла убедить в своей правоте. Она продолжала верить, что курсанты вернутся и все наладится, нужно только настроиться на борьбу за собственное счастье. Но разве может наладиться то, чего нет? Пусть воспоминания о поцелуе Николаса уходить не хотели и сам он снился мне, иной раз вместе с Рудольфом, иной раз – пытаясь того заместить, но я была уверена, что не люблю Николаса. Его семье я не нравлюсь, а сама я для него – просто прихоть. Ради чего мне бороться? Ради приставки к фамилии слова «леди»? Без этого я и раньше прекрасно обходилась, и дальше обойдусь, не имело это слово надо мной такой магической власти, как над подругой. На высокородных дам мы обе в нашем магазине насмотрелись вдоволь, но для нее с аристократии так и не слетел волшебный флер, которым щедро посыпали своих героев авторы любовных романов. А ведь в реальной жизни были они в точности такие, как и остальные люди, ничуть не лучше, с теми же недостатками и достоинствами, разве что более высокомерные, кичащиеся своей родовитостью на каждом шагу. Я допускала, что во мне, выросшей в приюте и не знавшей о своей семье до восемнадцати лет, говорит обычная зависть к тем, кто мог отследить своих предков на много веков назад, но проверять, так ли это, вливаясь в их круг через брак с Лоренцом, не хотела.
– В любом случае, Ина, алхифакторика мне интересна, Лоренц – нет, – ответила я. – Поэтому говорить на эту тему бессмысленно. Попробую подойти к Вайсу после занятий.
Теперь вздохнула Регина. В ее голове, украшенной подаренным Моникой гребнем с ярким цветочком, никак не укладывалось, как мне может быть неинтересен такой красивый молодой инор, в меня влюбленный. Ведь все при нем – и внешность, и форма, и титул!
– Это все потому, что Николаса нет рядом, – наконец уверенно сказала она, решив, что нашла причину моей холодности. – А его отец довел до госпиталя тетю Маргарету. Вот увидишь, Николас вернется, и ты сразу поймешь, что он самый лучший. До его приезда осталось всего ничего.
– Регина, так если я понимаю, что он самый лучший, только рядом с ним, значит, это совсем не любовь, – и не удержавшись, все же ее поддела: – В твоих романах наверняка так и написано. Если двое любят друг друга, то расставание лишь укрепляет их чувство. А вот если нет…
Регина возмущенно фыркнула на мои слова, но задумалась. И слава Богине! Вдруг поймет: если только приезд Лоренца покажет, что мне его не хватало, – получается, я без него прекрасно обхожусь, и о настоящей любви даже речи быть не может. И тогда она перестанет ко мне приставать с этим курсантом. Регина молчала недолго и была ужасно недовольна тем, что ее поставили перед таким странным выбором.