Джейкоб Найл невозмутимо продолжал: «Кто такой Гэйвин Кудеяр? Как мы можем его ненавидеть? Как мы можем ненавидеть себя? Гэйвин Кудеяр — это мы сами! Он сделал все, что хотел сделать каждый из нас. Его ничто не сдерживало, он действовал, бесстрашно нарушая правила. Гэйвин Кудеяр добился успеха! И мы его ненавидим именно за это, потому что мы ему завидуем!
Да, Кудеяр — преступник. Если бы вы разорвали его на куски, это было бы почти справедливо. Но опять же — кто такие мы сами? Разве мы не преступники?»
Толпа молчала.
«По крайней мере, Кудеяр виноват меньше нас — меньше всего народа Кларджеса и Предела. Мы оставили позорное пятно на всей истории человечества, мы совершили преступление против всей человеческой расы. Почему? Потому что мы ограничили сферу человеческих достижений. Потому что мы подвергали себя и друг друга пытке во имя бессмертия. Мы тянули руки к золотому яблоку вечности, нам казалось, что мы уже держали его в руках, но в наших руках остался только пепел несбыточных надежд.
Напряжение становилось невыносимым, и сегодня мы его не выдержали. Это было неизбежно, Кудеяр всего лишь способствовал неизбежности. Он слегка ускорил ход истории — и за это, по сути дела, его следовало бы поблагодарить».
Толпа раздраженно шипела.
Джейкоб Найл отступил на шаг и поправил локон, прилипший ко лбу. Насмешливое выражение полностью исчезло с его лица — оно стало строгим и словно вытянулось, у него на шее напряглись жилы, он говорил высоким, звонким голосом:
«Хватит обсуждать Кудеяра! Сам по себе он не имеет значения. Он сделал большое, невероятной важности дело. Он разрушил систему. Мы свободны! Актуарий превратился в обугленные руины, все записи утеряны, каждый из нас — не лучше и не хуже своего соседа!
Как теперь пользоваться свободой? Мы могли бы построить Актуарий заново и снова распределиться по филам, мы могли бы снова связать себя по рукам и ногам сетью прежних правил и трепыхаться в ней, как мухи в паутине. Или — мы можем вырваться из паутины прошлого и начать новую эру, построить новый мир, в котором вечная жизнь принадлежит всем, а не только одному из двух тысяч!»
В толпе появились признаки поддержки — одни кивали, другие хмыкали — с сомнением, но почти одобрительно.
«Как стать хозяевами жизни? Говорят, что мир слишком тесен, что бессмертные в нем не поместятся. Это правда. Нам придется снова стать первопроходцами и заселить новые территории, где еще не ступала нога человека! В древности люди заселяли необжитые земли — мы должны делать то же самое. Такова необходимость — другого пути к бессмертию нет! Но разве этого недостаточно? Разве человек, создавший для себя пригодные для жизни условия, гарантирующие существование ему и его потомкам, не заслуживает продления жизни?»