— Вот только тебе об этом лучше промолчать, — дружеским тоном, но весьма настоятельно порекомендовал я.
— А я и молчу, — невинно заметил Квентин. — Нешто я не разумею, кому можно говорить, а кому нет. Потому и сказываю токмо тебе.
— Но Дмитрию про всадника ты сказал, — напомнил я.
Царевич интересовал меня в настоящий момент куда больше каких-то польских панов вместе взятых.
— О-о-о! — закатил кверху глаза Квентин. — Ему можно, ибо он не токмо очень умен, но в то же время и прост. Едва он узнал о том, что воин повернут в неверную сторону, как немедля повелел сие исправить.
— Вот и славно. — У меня отлегло от сердца.
Тем не менее я счел нужным еще раз прочесть нотацию наивному поэту, что пенять государям на недостатки иногда чревато, причем не только для карьеры пеняющего, но и для его жизни.
— Я не трус! — гордо вскинул голову Квентин.
Щадя самолюбие шотландца, пришлось пояснить, что помимо всего этого есть еще и элементарная вежливость.
— Но ведь в том нет его вины, — удивился Дуглас.
— Нет, — согласился я. — Но все равно ошибка совершена людьми из его рода, его предками, а на Руси отношение к своему роду ой-ой-ой какое щепетильное. И делать это можно только в одном случае — если они сами спросят твое мнение по тому или иному вопросу, да и то ответ должен быть весьма осторожным и дипломатичным. Мол, слыхал я от сведущих людей, что то-то и то-то должно быть так-то и так-то. Может, они и ошибаются, государь, однако едва ли, ибо их авторитет в вопросах, связанных с геральдикой… Ну понял суть? — уточнил я в конце своей нотации, недоверчиво глядя на простодушного поэта.
Тот молча кивнул. Что-то в этом кивке мне не понравилось, но пришлось смолчать.
— Молодец! — Я ободряюще хлопнул его по спине, подмигнул и напомнил: — То же самое касается и остальных шляхтичей. Мало ли какие у них ошибки в гербах, шлемах и прочем. Все равно никому ни гугу. Особенно пану Станиславу.
— Если дорого положение, — добавил Квентин, очевидно желая показать, что накрепко усвоил услышанное.
— Если дорога жизнь, — поправил я его. — Этот — не Дмитрий, политесов разводить не станет, сам с усам. Да еще с таким пышным.
Квентин сдержал обещание. Про всяческие ошибки в гербах он никому не сказал ни слова. Молчал как рыба.
Целых два дня молчал…
Хотя нет, если считать сегодняшний, то уже три.
Молчал и я, хотя порою, когда Свинка особо пренебрежительно отзывался о моем плохом владении саблей, язык просто физически зудел дать ответ надменному шляхтичу, опустив его достоинство ниже городской канализации.
Хорошо хоть изредка его отвлекали партнеры по спаррингу. Правда, не так часто, как мне того хотелось бы, ибо оба — и Лешко Копатна, и Анджей Немиро — в связи со своей неопытностью и чрезмерной горячностью особых хлопот пану Станиславу не доставляли.