В конце улицы Торндайк остановился, посмотрел назад, а затем вперед. Перед нами тянулась довольно мрачная улица, являвшаяся, по сути, продолжением Бедфорд-роуд и, кстати, так же называвшаяся. Наконец Торндайк подошел к замощенному островку посреди улицы, на котором стояла пожарная помпа, осмотрел оттуда выходы на Браунлоу-стрит и Хэнд-корт, а потом неторопливо и внимательно обследовал саму помпу.
— Она очень старая, — заметил Торндайк, постукивая косточками пальцев по ее корпусу. — Если не ошибаюсь, одна такая помпа сохранилась еще на Квин-сквер и еще одна на Элд-гейт. Но та все еще работает.
— Да, — кивнул головой Бродриб, чуть ли не пританцовывая от нетерпения и, насколько я мог судить по его виду, мысленно кляня все помпы на свете. — Я это заметил.
— Полагаю, — продолжал Торндайк, — им пришлось снять рычаг. Очень жаль.
— Может, и так, — простонал Бродриб, и цвет его лица уже начал напоминать цвет квашеной капусты. — Но какое...
Бродриб замолчал и уставился на Торндайка. Тот как раз пытался просунуть руку в отверстие, где когда-то был рычаг. Он довольно равнодушно ощупал помпу изнутри и заявил:
— Труба на месте, как, очевидно, и поршень. — (Тут я услышал бормотание Бродриба: «Пропади они пропадом — и труба и поршень!») — Но у меня слишком большая рука, я не могу ею там повернуть. Не согласитесь ли вы, мисс Мэйбл, просунуть туда свою руку и сказать мне, прав ли я?
Мы все в крайнем изумлении уставились на Торндайка. Но мисс Мэйбл сразу же опомнилась и с осуждающей улыбкой, настороженно сняла рукавичку, встала на цыпочки — для нее отверстие было слишком высоко — и засунула руку в узкую щель. Бродриб смотрел на нее сердито, словно индюк, что-то бормоча, а меня вдруг охватило предчувствие, что сейчас что-то произойдет. И я не ошибся. Ибо, пока я смотрел, смущенная улыбка на лице мисс Мэйбл растаяла, а на ее месте проступило выражение невероятного удивления. Мисс Мэйбл начала медленно вынимать руку и наконец стало ясно, что она что-то достает. Я ступил поближе и при свете фонаря увидел, что это кожаный мешочек, затянутый веревочкой, с которой свисала сломанная печать.
— Не может быть! — воскликнула мисс Мэйбл, развязывая дрожащими пальцами веревочку. И вдруг, заглянув в мешочек, вскрикнула. — Это оно! Оно! Ожерелье!
У Бродриба от изумления отнялся язык. У меня тоже. Я все еще смотрел, раскрыв рот, на мешочек в руках мисс Мэйбл, когда почувствовал, как Торндайк дернул меня за локоть. Я резко обернулся и увидел, что он подает мне автоматический пистолет,
— Помогайте, Джервис, — тихо сказал он, посматривая в сторону отеля «Грей».