Однажды она рассказала ему о своем муже, Кэлвине, тот был чрезвычайно агрессивным бизнесменом, преданным свободному предпринимательству, потому что, говорил он, можно благодаря ему разбогатеть за чей угодно счет. У Кэлвина она почерпнула достаточно, чтобы выжить в политике. Смогла даже удвоить стоимость оставленных им акций преуспевающей компании картонных ящиков и сейчас у нее было около 150 миллионов долларов. А вот не делать глупости Кэлвин жену не научил. С Элен у нее получилась явная глупость и может получиться еще большая, если она пренебрежет советами Пенни.
Затем пришла очередь сенатора бросить бомбу, и она ее бросила. Красная от слез, она проговорила:
— Надо было сказать вам раньше. Но раз уж во все это замешался Уоррен Ганис, вам нужно знать обязательно.
— Что знать?
— Акико. Она замужем. За Уорреном.
Пенни мог только тупо трясти головой и повторять:
— Нет. Нет. Нет.
— Я знаю время неподходящее, — продолжала Фрэн Маклис, — но сказать вам следует. Я не ожидала, что ваши отношения так быстро станут развиваться. Вот и…
— Вы были против.
— Я не хотела, чтобы с вами случилось что-нибудь, дело только в этом. Богу известно, не в моем положении учить вас или кого-либо еще нормам поведения. Но я знаю, как это кончится, потому что Уоррен не из тех, кто легко сдается, и если она думала его оставить, ну…
— Жена Уоррена Ганиса. Черт возьми. — Пенни дико хотелось закурить.
— Она намного моложе него, примерно вполовину. Работает под девичьей фамилией, поэтому мало кто знает, что она его жена. Да и вообще Уоррен все о своей личной жизни тщательно скрывает. Даже я знаю о нем не так уж много.
— И она ничего не сказала. Ни слова.
— Надо было мне вам рассказать пораньше. Зря тянула.
Пенни первые секунды боли после этого известия показались длиной в десять дней их знакомства. Он повернулся к лестнице на верхний этаж, где спала в комнате для гостей Акико, ждала, когда он ее разбудит и скажет, что любит ее. Слишком уж хорошо было, не могло так продолжаться. Не зря Пенни боялся — что-нибудь случится и он потеряет Акико. Десять дней вместе, и ему остался только шрам, его не видно, но больно-то как. Он был сломанный, когда пришел к ней, она помогла ему выздороветь. Теперь он опять сломан.
Фрэн Маклис кашлянула, привлекая его внимание.
— Вы будете с ней сегодня говорить?
Он кивнул, не сводя глаз с лестницы.
— После того как мы с вами кое-что обсудим. У меня же еще есть работа, вы не забыли? — Бог не умер, он просто не подходит к телефону. Пенни тряхнул головой и повернулся к сенатору.
— Элен должна появиться в Америке через три дня, — раздумчиво проговорила Фрэн Маклис. — Она едет из Токио на конференцию преподавателей языка в Нью-Йорке. Предполагается, что жить она будет у меня. Что ей сказать?