Пусть Т-26, и не КВ, но хоть на немного улучшит защиту танков, БТ-шкам и Т-26-ым много не надо, у них же противопульное бронирование. Прибылов придумал, как чуть более обезопасить люк мехвода в БТ, они перед люком приварили толстенный железный лист, сзади приварили еще и упоры. Красоту танка, конечно, нарушили, не БТ, а какой-то носорог или рыба-молот получились. Но нам сильно эстетичность танков как бы не очень нужна, нам важней безопасность. В результате БТ стал примерно таким:
Да в эстетике танк потерял, и похож теперь БТ-7 на себя дотюнингового, как пузатый дядька на себя молодого и юного. Зато теперь противотанкисты противника, не так страшны, как раньше. И гусянки немного прикрыты, и "колотушки" не страшны, пусть слабое, но противоснарядное бронирование. С таким можно и на Т-III поохотится, у того с маневром-то швах, шкаф на роликах он.
Похвалил Прибылова, молодец, ведь проявил креатив во всю ивановскую, если уж быть последовательным, то Прибылов проявил креатив во всю прибыловскую. Пока мы трындели с инженером, и обсуждали его твАрение, появился Онищук. Петруха стал делать какие-то непонятные знаки, руками, не поняв, чего же от меня он хочет, я подошел к нему и спрашиваю:
- Петровский, что с тобой?
- Товарищ капитан, мы в лесу нашли клад, какая-то танковая часть РККА, дошла от границы до этих мест, и в лесу танкисты запрятали свои машины, дальше видимо ушли налегке.
- И что, в каком состоянии машины, тьфу, то есть танки, и что за танки, опять тачанки типа БТ или Т-26?
- Нет, командир, там три Т-28, пять Т-34, ну и как же без Т-26, да еще пять Т-26-ых.
- И что они их не испортили?
- Да нет вроде, даже пулеметы не сняты, тильки горючохо нема, воны як горючка кончилась, так и пишлы до ридненькой Радянской власти, - говорит, от состояния аффекта переходя на ридную мову.
- Тогда, берешь Прибылова, человек двадцать архаровцев, грузовик с горючкой, Нечипоренку с БТ-шками (ну для буксиру) и вперед. Одна гусеница там, другая здесь.
Во всю ивановскую (черт, онищуковскую) Петрильо кричит и сзывает: Прибылова, Нечипоренку и других. Минут через пятнадцать бронетабор чадя двигателями БТ и немецкого MAN, уходят за добычей.
Тут мимо проходят взмыленные Романычем два взвода, которые думали вместо рытья землянок побакланить, а Семенов им тренировкой все силы отбил. Смотрю на часы, время обеда, пора подкрепится, схожу-ка я на обед, подхватываю Хельмута любезничавшего с Глафирой (интернациональных романов тут нам не хватало) и вдвоем идем на обед.
Не скрою, у всех какой-то болезненный интерес к нашим немцам, вроде немцы, вроде с Германии, а воюют вместе с нами, против гитлеровцев. Потому не только Глафира, даже бойцы интересуются немцами, ну да ладно, зато у бойцов к немцам другой интерес, а у Глафиры к Хельмуту (ну и наоборот тоже), совсем другой интерес.