- Так это начальник местного абвера гауптман Густав Кранке, бывший мой командир, прошу любить и жаловать. Да он и по-русски может говорить.
- Мистер Кранке, гуд монинг, ай глед ту си ю (ну не знаю я немецкого, и лицом в грязь низя ударить перед фашистом).
- Господин русский офицер, у меня направление работы Россия, потому я английский знаю не так хорошо, как русский, давайте на русском.
- Ну, на русском так на русском, только я не русский, и не офицер. Я командир Красной армии, капитан РККА Каримов. Думаю, наш Елисеев очень рад будет поговорить с вами, вы наверно сами понимаете, что полковника с майором, я хоть щас могу расстрелять. Но вот вы очень вкусный трофей, и вас мы будем колоть до победного конца.
- Исходя из женевской конвенции, и принципов гуманности, господин капитан, вы не смеете меня "колоть".
- Во первых я ТОВАРИЩ капитан, во вторых, мы не регулярная часть РККА, мы ПАРТИЗАНЫ, и потому мы плевали/чихали на женевскую конвенцию (а так же на гаагскую и все остальные). Кроме того, какое вы имеете право говорить о конвенции, ваша страна БЕЗ ОБЪЯВЛЕНИЯ войны напала на нас, и вероломно БОМБИЛА наши города, причем гражданских лиц. Так что лично для меня и для наших бойцов, вы всего ЛИШЬ БЕШЕНЫЕ СОБАКИ, которых надо ИСТРЕБЛЯТЬ. Кстати Артурас переведи и этим красавчикам, мои слова, я думаю, им будет интересно.
Артур стал переводить, и в речи его послышались такие обороты как "херр оберст".
- Артурыч, че за дела? Ты че этих херов обзываешь херрами, они для нас НЕ ГОСПОДА, и ими НИКОГДА НЕ БУДУТ. Обращайся к ним просто по фамилиям или по званиям и плевать на вежливое обращение. Мы не рабы, рабы не мы, понял?
Дальше в речи Артурчика херов уже не наблюдалось, и закончив переводить, он посмотрел выжидательно на меня, мол, что дальше?
- Поэтому ЛЮБОЕ сопротивление, ЛЮБОЕ нарушение, ЛЮБОЙ отказ, нами будет наказываться одинаково, казнью через повешение!
При этом у меня лицо было кровожадное как у воображаемого эмира Тимура, при приказе срубить сотню тысяч голов, и построить башню, на фрицев подействовало, глазки стали беспокойными и дыхание аритмичным.
А когда мои слова немцам перевел Артур, так они еще больше увяли, только воинственный полковник стал чего-то трындеть и Артур начал перевод в обратную сторону.
- Я полковник доблестного вермахта, и не позволю разговаривать со мной, таким образом подлому унтерменшу, приказываю всем вам сдать оружие, и признать победоносную германскую власть.
Пока Артур переводил, я молчал, а тут сразу всосал смысл речи немчика, и чисто инстинктивно шарахнул немца в лицо сапогом. Правда, мысленно, в реальности не имею я права пинать это арийское быдло.