- Извините, - промямлила я, поднимая стул за рассохшуюся спинку.
Старуха фыркнула и скрылась за одной из дверей. Старый вестник перевел взгляд обратно на огонь.
- Дым, это мать Легенды Зимы, Ольга, - представил меня Александр, обходя кресло.
- Рад за нее, - ответил тот, кого называли Дымом.
- Можешь сказать, кем она станет после залога? - сразу перешел к делу молодой вестник.
- Я много чего могу, - голос, словно, нарочно стал брюзжащим, хотя сидящий в кресле был отнюдь не старым, пожилым, но не развалиной, встретившая нас женщина и та выглядела старше, - Но зачем мне это делать?
- Приказ хозяина.
- Ха, пусть прижжет и прикажет лично, - Дым посмотрел на меня. - Тебе-то, девка, это зачем?
Вытянув руку, я показала ему ладонь. Выцветшие карие глаза под набрякшими веками, внимательно осмотрели бугристую руну.
- Я спросил не о том, зачем тебе сделка. У девок всегда сотни желаний. Я спросил, зачем тебе знать? Это будет чудище, вот и весь сказ.
- Чудища бывают разными, - я опустила руку.
- Это да. Я тоже первую сотню лет так думал, - старый вестник хихикнул, пошлый старческий звук, - Хочешь совет? Пошепчи демону на ушко в постельке, поработай губками и станешь вестницей.
- Этот вариант обсуждается, - ровно ответил Александр, не обращая внимания на пакостное лицо Дыма, - Она хочет знать...
- Я хочу знать, кем стану, если приду к вам, - перебила я, - Губки, знаете ли, устали.
- Занятная нынче молодежь пошла. И ленивая, - он погрозил мне пальцем, страницы лежавшей на коленях книги лениво качнулась из стороны в сторону, - И что же ты потребуешь взамен? Чего тебе не хватает? Денег? Власти? Мужчин? Силы? Красоты? Чего?
- Ни одна магия не вернет мне семью. Я хочу, чтобы те, кто мне дорог всегда были рядом. Хочу, что бы наши жизни были переплетены хоть в радости, хоть в боли. Потянешь такое желание, торговец?
- Вот ты сама и ответила на свой вопрос, - морщинистые руки ухватили книгу и подняли кожаный переплет, - Можешь увести ее, мальчик.
- Ты не ответил, - сказал молодой вестник.
- Мне и не надо.
- Что вы читаете? - неожиданно вырвалось у меня, глаза не отрывались от шуршащих страниц, исписанных небрежным почерком, в котором чудилось что-то знакомое, чего не могло быть в принципе.
- Дневник одного ученичка. Глупость на глупости, но временами это меня развлекает.
- У меня есть похожая тетрадь.
- Рад за тебя, девонька. Марька, - рявкнул он, и бабка выглянула из-за ближайшей двери - Проводи.
Я снова открыла рот, но руки вестника опустились на плечи, невысказанные слова остались невысказанными.