Танкреди остался посреди улицы. Она застала его врасплох, он не ожидал такой реакции. Он взял ежедневник и, пока не забыл, записал номер её машины. Потом достал полароид из кармана куртки. Он купил его у мальчика из Бангладеша. Посмотрел на снимок. София была красива, но выражение лица её было настороженным и удивлённым. Этот мальчик сделал фото так, чтобы она не заметила. Ей не нравится, когда что-то меняет её планы, не нравятся сюрпризы. На лице Танкреди появилось довольное выражение, когда он задумался о своём следующем шаге, а также о том, как его воспримет она.
17
Несколько лет назад…
На газоне большой виллы садовник подрезал кусты магнолии. Уже много лет она стояла такой в центре сада и очень выросла, достигнув шестиметровой высоты. Бруно очень ею гордился: он посадил её, когда начал работать в этом доме, а теперь она отражала уход, внимание и страсть, которые он вложил в этот сад. Далёкий грохот объявил, что момент восторгов скоро закончится. Красный Астон Мартин быстро подъехал к площадке и резко затормозил, так что проскользил большей частью по белому гравию, которому не повезло оказаться под этими колёсами. Затем появился кабриолет Мазерати.
Танкреди буквально выпрыгнул из Астон Мартина.
— Привет, Бруно. Можешь сказать, чтобы нам помыли машины?
За ним вылезла Олимпия, прекрасная девушка, на которой было летнее льняное платье, белое с красными розами. С собой у неё была маленькая сумочка с зелёной цепочкой, а на ногах красные туфли с подошвой цвета травы. Свежий деревенский воздух, идеальный для начала июня, наполненного солнцем и зрелыми колосьями пшеничных полей вокруг.
Из другой машины вышли два парня и девушка, Джульетта. Один из двоих взял её за руку и указал на дом.
— Видишь? Такой, как я тебе рассказывал? Или нет?
— Да, он восхитительный.
— Идёмте!
Все побежали внутрь.
— Мам, ты дома? — Танкреди пробежал несколько комнат, преследуемый остальными, пока не нашёл её в гостиной. — Вот ты где! Мы тебе не помешаем? Я тут привёл нескольких друзей.
— Добрый день, синьора. Я Рикардо, а это – Джульетта.
Другой юноша тоже представился.
— Франческо, очень приятно.
— А это Олимпия, мама. Ты помнишь? Я тебе рассказывал о ней.
Эмма, мать Танкреди, всех поприветствовала. Затем внимательнее пригляделась к Олимпии. Её сын встречался уже со многими девушками с тех пор, как стал учиться в институте, но, кажется, это первая, кому удалось по-настоящему разжечь в нём чувства, первая, кто не надоел ему сразу же.
— Наконец-то мы познакомились, — она посмотрела на неё. — Ты даже красивее, чем тебя описывал Танкреди.