Они продолжили ужин в молчании. Всё было очень вкусно. София, должно быть, очень торопилась, когда несла ужин домой, потому что тальолини были всё ещё горячими. Андреа пил вино. Он наслаждался им, оценивая его идеальное фруктовое послевкусие. Он закрыл глаза. На мгновение он погрузился в волшебное состояние. Он испытывал какое-то новое ощущение, впервые после аварии. Он был удовлетворён, доволен, как будто имел всё, что хотел. Вот как это было: он был счастлив и не мог объяснить почему.
«Значит, счастье – это лишь состояние души? Мы сами придумываем себе проблемы или заставляем себя переживать о тех, что реально существуют? Получается, то, что я не могу ходить, тоже не так важно?»
Он открыл глаза. Они светились, он словно оказался в другом измерении. Когда он посмотрел на неё, то очень удивился.
София стояла на коленях перед ним.
— Возьми…
— Что это?
— Это тебе, — Андреа взял маленькую коробочку и вертел её в руках. — Открой... — пока он открывал подарок, София продолжила говорить: — Может, иногда я бываю упрямой и капризной девчонкой, иногда я обижаюсь по мелочам и делаю ошибки... — она улыбнулась, увидев, что он заволновался, должно быть, спрашивая себя, что происходит и почему он не в курсе, — но я никогда не делала ничего настолько серьёзного, чтобы ты мог потерять своё доверие ко мне… Иногда я неорганизованна, отвлекаюсь, забываю, куда что положила, и уж того хуже, забываю о том, что ты мне только что сказал. Но я люблю тебя, и это самое главное... Я так думаю, — Андреа как раз сорвал подарочную бумагу. Положил её на стол. В его руках осталась лишь тёмно-синяя кожаная коробочка. — Открой её... — Андреа медленно повиновался. Внутри было кольцо из белого золота, широкое, жёсткое, с выгравированным солнцем и маленьким бриллиантом в центре. Тогда София взяла его за руки и надела кольцо. — Ты был, есть и будешь моим светом... Андреа, ты станешь моим мужем?
Он посмотрел на неё. София была неподвижна перед ним со слезами в глазах. В течение мгновения Андреа подыскивал слова, может, шутку, или просто пытался сформулировать свой вопрос: «Почему ты хочешь выйти за меня, София? Ты ведь знаешь, что я не могу ходить, правда? Это просто жалость? — И дальше: — Разве не мужчина просит руки, устраивает сюрприз, готовит кольцо и всё остальное? — И наконец: — Мне страшно, София, что всё это значит?»
Но тут он понял, что в данный момент должен отказаться от любых рассуждений, от необходимости быть смешным, и оценить простоту, с которой София открыла ему своё сердце. Так что он широко улыбнулся ей и просто сказал: