— Ты такой шумный. Если не прекратишь, я буду называть тебя менструальной болью.
— От такого прозвища утопиться недолго!
— Чего это. Это обычное физиологическое явление, ничего постыдного.
— Если специально, это совсем другое!
Сендзёгаха выглядела ужасно довольной и наконец повернулась к Ошино.
— Прежде чем мы начнём, я бы хотела кое-что спросить, — озадаченно проговорила Сендзёгахара, обращаясь скорее к Ошино, чем к нам обоим, и указала в угол класса.
Там, обняв руками коленки, сидела девочка маленькая настолько, что смотрелась странно в этой вечерней школе. На вид лет восемь, белая кожа, поверх золотистых волос авиашлем — она сидела в углу, поджав колени к подбородку.
— Это вообще что?
Она спросила что, а значит уже догадалась, что эта девочка нечто. Но, наверное, тут любой, не только Сендзёгахара, почувствовал бы, что в этой девочке, пронзающей жутким взглядом Ошино, мало обычного.
— А, да не волнуйся об этом, — ответил я вместо Ошино. — Сидит себе и сидит, она не может ничего особо... Безвредная. От её прежней не осталось и следа. У неё даже имени нет.
— А вот и нет, Арараги-кун, — перебил меня Ошино. — Про следы-то, может, и верно, но вчера я дал ей имя. Оно хорошо постаралась на Золотой неделе, да и без имени как-то неудобно. К тому же без имени она так и будет оставаться злом.
— Имя, значит. И какое же? — поинтересовался я, оставив Сендзёгахару в разговоре.
— Шинобу Ошино, вот так.
— Шинобу.... Хмм.
Истинно японское имя.
Хотя какая, собственно, разница.
— Сердце под клинком. Подходящее имя, не так ли? Я дал ей свою фамилию. Забавно, что кандзи «шинобу» входит в мою фамилию. Из двусмысленного стало трисмысленным. Как по мне очень даже неплохо, прекрасно ей подходит.
— Правда?
Скорее, правда не волнует.
— У меня было несколько имён на примете, но в итоге остановился на двух: «Ошино Шинобу» и «Ошино Ошино». Я выбрал первое, оно как-то поблагозвучней. Думаю, Староста-тян оценила бы мой выбор кандзи.
— Это хорошо, наверное.
Честно, мне никакого дела нет.
Не, ну, Ошино Ошино это точно бред.
— Так, — потеряв терпение встряла Сендзёгахара. — Что это такое?
— Так... Ничто.
Лишь тень былого вампира.
Шелуха некогда прекрасного демона.
Ведь как ни назови, а все равно ничего не изменится. Всё равно Сендзёгахары это не касается, это мои проблемы. Это моё бремя до конца моих дней, которое ни с кем не разделить.
— Ничто. Ну и ладно.
— …
Какое безразличие.
— Как говаривала моя бабушка по отцу: безразличная, но хорошая, должна вырасти каприльной11.
— Что за каприльная?