— Это во сколько же ты встала? Ты ведь теперь, кажется, где-то в районе Водного стадиона живешь?
— Я ехала не из своей квартиры, — Юлька мучительно покраснела. Но женщина, кажется, нисколько не смутилась.
— У мамы ночевала? — переспросила она все с той же доброжелательной улыбкой.
— Нет, не у мамы…
Слова застряли в воздухе. Юле даже казалось, что она видит их, зависшие на мгновение, как тяжелые дождевые капли на карнизе. Ярость и злость, с которыми она собиралась бросить в лицо своим соседкам по кабинету: «Да, я любовница Сергея Селезнева!», вдруг куда-то делись. Она видела только сочувственные и уже немного осуждающие глаза Тамары Васильевны, казалось, говорящие: «Ну, хватит уже, девочка. Поиграли, и будет. Сказке пора заканчиваться».
Следующей появилась Галина, бросившая короткое: «здравствуйте» и на секунду задержавшаяся на Юльке странным взглядом. Оленька прибежала только без двух минут девять. Она вошла в кабинет как-то боком, все время озираясь назад, и, прямо в своем кожаном турецком пальто плюхнувшись на стул, потрясенно и даже испуганно выдохнула:
— Ой!..
Это ее «ой» явно нуждалось в продолжении.
— Ну, что еще случилось? — добродушно поинтересовалась Тамара Васильевна.
— Ой, я не знаю, конечно, но, по-моему, я только что видела Селезнева. И еще, вроде бы он идет к нам в банк… И самое главное, мне кажется, это действительно он… — последнюю фразу Оленька произнесла жалобно, посматривая на Галину, словно извиняясь за то, что своим сообщением заставила пошатнуться стройную систему ее доказательств. — Нет, мне, правда, так кажется… Я почти все фильмы с ним видела.
— Ну-ну, — спокойно отозвалась Галина, продолжая выравнивать и без того идеально ровную стопку бумаг на столе.
Юлька замерла. Она уже очень жалела, что не заставила Сергея поделиться с ней своими планами. А вдруг он выкинет что-нибудь такое, что она просто не успеет сориентироваться? А вдруг они начнут говорить невпопад и мгновенно станут похожими на первоклашек, забывших слова на школьной линейке, отчаянно делающих друг другу знаки глазами и беззвучно шевелящих губами. Нет, надо, обязательно надо было договориться заранее…
Изредка тишина в коридоре нарушалась звуком чьих-нибудь торопливых шагов, и каждый раз Юля вздрагивала. Но это оказывались то секретарша директора, то тетя Шура, летящая откуда-то со своим ведром и шваброй, то какой-то незнакомый мужчина в длинном драповом пальто и с кожаной папкой под мышкой. Палаткин не показывался. Конечно, может быть, Оленька и обманулась относительно его намерений зайти к ним в банк, а может быть… Юлька даже вздрогнула от внезапно посетившей ее мысли. Чем черт не шутит? Может, это на самом деле был Сергей Селезнев? А что, банк у них относительно молодой, но с хорошей репутацией. Почему бы известному артисту не разместить здесь свой вклад? И тогда вполне понятно, что свои дела он решил на первом этаже и не стал проходить мимо экономического отдела… И вдруг ее бросило сначала в жар, а потом сразу в холод. Цепким умом экономиста она внезапно окинула все возможные последствия визита в банк настоящего Селезнева и поняла, что надо немедленно уходить самой и постараться перехватить у входа Палаткина. «Что будет, если Селезнев столкнется в коридоре с моим Сережей? — Юля еще не успела как следует осознать, что мысленно назвала Сергея «своим», когда новая ужасная мысль окатила ее ледяной волной. — Что будет, если Селезневу понадобится за чем-нибудь зайти в директорский кабинет? А что? Все возможно. Все-таки гость такого ранга! Тогда он неизбежно пройдет мимо полуоткрытой двери экономического отдела, может быть, даже бросит в ее сторону равнодушный, мимолетный взгляд. И все…» Это стало бы не просто крахом, а крахом, после которого уже невозможно будет оправиться.