Но когда она заикнулась о том, что до ресторана, в котором будет проходить банкет по случаю пятилетия банка, вполне можно добраться пешком и на метро, Юрий только улыбнулся мягко и виновато. Так обычно улыбаются, когда ситуация не позволяет покрутить пальцем у виска.
— Танечка, — он произнес ее имя подчеркнуто ласково, — ты же понимаешь, что моя должность обязывает меня придерживаться определенных правил… Ну, представь себе, например: твой дядя, Михаил Михайлович, и вдруг выходит из метро!
— Ну и что в этом такого? — продолжала она упрямиться, уже понимая, что не права.
— В общем-то ничего. Но мне кажется, что это будет воспринято исключительно как попытка шокировать общество. Нет, не продемонстрировать свой демократизм, благо этот «трюк» уже растиражирован во множестве анекдотов, а именно шокировать! Смотрите, дескать, какие мы нестандартные и оригинальные!.. Да и потом, к чему лишать себя элементарных удобств?
— Я просто хотела прогуляться по улице…
— Я понимаю, — Коротецкий кивнул. — Но тем не менее не стоит… И потом, эта твоя простуда…
Простуда на самом деле еще не прошла и изредка вспыхивала, как лампочки на электрической схеме метро, то надсадным кашлем, то стремительно взвивающейся температурой, то нудной болью в суставах. Сегодня с утра градусник опять показал 37,4, поэтому на вечер Таня решила одеться потеплее, пусть даже немного в ущерб элегантности. Она выбрала облегающее платье из белого трикотажа, длинное, до полу, без лишних прибамбасов и трикотажный же жилет с коричневым орнаментом. На шею повесила короткое ожерелье из яшмы, перемежающейся с крохотными позолоченными шариками. Пара белых туфель с пряжками, на невысоком толстом каблуке сейчас лежала в пакете, которым Коротецкий нервно постукивал по колену. Время шло… Татьяна развернула правую руку так, чтобы свет от фонаря падал на циферблат часов, и поняла, что дальнейшая задержка может стать неприятной. Юрий точно рассчитал, во сколько им надо выйти, чтобы в «Сирене» оказаться ровно в 20.00. Она сама не любила необязательных и непунктуальных людей, поэтому, коротко вздохнув, произнесла:
— Юра, мы опаздываем…
Словоохотливый сосед тут же энергично замахал обеими руками: дескать, езжайте, езжайте, — и, подхватив за руку сынишку, скрылся в подъезде. Подошедший Коротецкий погладил ее по щеке скорее дежурно, чем ласково, и сразу же сел за руль. «БМВ» мягко тронулся с места, из колонок полилась спокойная мелодия. Татьяне не хотелось слушать магнитофон, но, с другой стороны, музыка, заполняющая салон, избавляла от необходимости поддерживать светскую беседу. Ей не хотелось говорить, ей хотелось думать. Сегодня она вдруг ясно поняла, что нежелание Юрия самому принимать неприятные решения — вещь отнюдь не эпизодическая. Даже в этом разговоре с соседом он дождался того момента, когда «плохой» окажется она. Татьяну не очень беспокоила реакция автомобилиста, и она была почему-то уверена, что мужик понял ее совершенно нормально, но вот Юрка… Эта вечная боязнь конфликта, стремление к тому, чтобы кто-то другой сделал все за него или, по крайней мере, принудил его к действию!..