— Юля, я принес тебе кофе!
Она открыла глаза. Сергей подкатил прямо к креслу стеклянный сервировочный столик, на котором стояли две маленькие чашки, сахарница и небольшая вазочка с конфетами. Юля поднесла к губам чашку и сделала несколько маленьких глотков. К сожалению, оценить по достоинству качество напитка она не могла. И все по одной простой причине: она совершенно не разбиралась в кофе. Еще в институтские годы она твердо усвоила, что любить кофе, причем отнюдь не растворимый, а молотый, только что сваренный — это стильно и просто необходимо для поддержания имиджа девушки из интеллигентной среды. А еще стильно иметь любимую кофейню, забегать туда по поводу и без повода, заказывать одну маленькую чашечку, подносить ее к губам поочередно с сигаретой и говорить с легкой улыбкой: «Ну вот, наконец почувствовала себя человеком!» Но как Юлька ни билась, все равно не могла уловить возбуждающей прелести кофе и продолжала стыдливо любить слабенький буро-коричневый напиток «Утро» в легких жестяных банках. То ли ее организм не нуждался в кофеине, то ли еще что… Вот и сейчас она отпивала кофе маленькими глоточками, думала о том, что сахара маловато, но положить еще хотя бы ложечку не решалась: это ведь уже какой-то растопленный шоколад получится… Сергей сидел в соседнем кресле и, держа в правой руке пульт, перематывал кассету. По экрану в бешеном темпе задом наперед носился Селезнев, по-лилипутски размахивающий руками. Обнаженная девица стремительно вскакивала с кровати, ловко одевалась и, пятясь, скрывалась за дверью. Все это действо совершалось в абсолютной тишине, и Юлька слышала только легкое шуршание кассеты и бульканье, с которым кофе проваливался в ее горло. Она вдруг подумала, что со стороны это слушается ужасно неприлично, и поставила недопитую чашку на край сервировочного столика.
— Ну что, давай смотреть? — Сергей повернулся к ней и быстро подмигнул одним глазом. При этом лицо его оставалось абсолютно непроницаемым, и Юля даже подумала, что это подмигивание ей померещилось.
— Давай, — она выпрямилась, словно сидела за партой. — Только давай уже с того момента, когда появляется Селезнев. Я этот фильм в кинотеатре смотрела. Минут десять мафиозные разборки будут идти без его участия.
Сергей посмотрел на нее с искренним веселым недоумением:
— Надо же! А что ж тебя на фильм с участием Селезнева понесло, если у тебя на него аллергия?
— Да какая там аллергия! — Юля вздохнула и снова взялась за чашечку. Глаза опять начали слипаться, оставалась одна надежда на кофе. — Не нужно считать меня совсем уж глупой. Я, конечно, понимаю, что умный человек никогда не попал бы в такую историю, но так уж получилось… Я знаю, что Селезнев ни в чем не виноват, и отвращение к нему у меня выработалось скорее подсознательно. Знаешь, как у павловской собаки на лампочку, так и у меня на его фамилию… Слово «Селезнев» — это теперь верный признак того, что в моей жизни начнутся несчастья… А раньше я относилась к нему вполне нормально: красивый мужик, не в моем вкусе, правда, но красивый. И ни его самодовольного лица, ни его глуповатой ухмылки я не замечала… Как, в общем, и кошачьей грации… Ладно, давай смотреть.