У отца погасла трубка. Он замолчал, пока возился с ней, наконец разжег заново.
– Я так не думаю, сэр, – неуверенно произнес Вилли.
– Напрасно. Я был бы совсем уж дураком, если бы не догадывался о собственной дурости. А я не дурак еще и потому, что знаю – ты мудр.
– Вот интересно, – протянул Вилли после долгой паузы, – сегодня ты мне сказал куда больше, чем я тебе. Я еще немножко подумаю и, может, за завтраком тоже расскажу тебе побольше, о’кей?
– Я постараюсь приготовиться.
– Я ведь потому не говорю… – Голос Вилли дрогнул. – Я хочу, чтобы ты был счастлив, папа. – Он проклинал себя за слезы, навернувшиеся на глаза.
– Со мной все будет в порядке, сынок.
– Знаешь, я все сделаю, лишь бы ты был счастлив!
– Вильям, – голос отца был вполне серьезен, – просто скажи мне, что я буду жить всегда. Этого, пожалуй, хватит.
«Отцовский голос, – подумал Вилли. – Почему я никогда не замечал, какого он цвета? А он такой же седой, как волосы».
– Пап, ну чего ты так печально?
– Я? А я вообще печальный человек. Я читаю книгу и становлюсь печальным, смотрю фильм – сплошная печаль, ну а пьесы, те просто переворачивают у меня все внутри.
– А есть хоть что-нибудь, от чего ты не грустишь?
– Есть одна штука. Смерть.
– Вот так да! – удивился Вилли. – Уж что-что…
– Нет, – остановил его мужчина с седым голосом. – Конечно, Смерть делает печальным все остальное, но сама она только пугает. Если бы не Смерть, в жизни не было бы никакого интереса.
«Ага, – подумал Вилли, – и тут появляется Карнавал. В одной руке, как погремушка, Смерть, в другой, как леденец, Жизнь. Одной рукой пугает, другой – заманивает. Это – представление. И обе руки полны!» Он вскочил с перил.
– Слушай, пап! Ты будешь жить всегда! Точно! Ну подумаешь, болел ты года три назад, так ведь прошло все. Правильно, тебе – пятьдесят четыре, так ведь это еще не так много! Только…
– Что, Вилли?
Вилли колебался. Он даже губу прикусил, но потом всетаки выпалил:
– Только не подходи близко к Карнавалу!
– Чудно́, – покрутил головой отец. – Как раз это и я тебе хотел посоветовать.
– Да я и за миллион долларов не вернулся бы туда! «Но это вряд ли остановит Карнавал, – думал Вилли, – который по всему городу ищет меня».
– Не пойдешь, пап? Обещаешь?
– А ты не хочешь объяснить, почему не надо ходить туда? – осторожно спросил отец.
– Завтра, ладно? Или на следующей неделе, ну, в крайнем случае через год. Ты просто поверь мне, и все.
– Я верю, сын. – Отец взял его за руку и пожал. – Считай, что это – обещание.
Теперь пора было идти. Поздно. Сказано достаточно. Пора.
– Как вышел, – сказал отец, – так и войдешь.