И, знаете, случается! Чего только не случается на наших «сборищах»! Лет пятнадцать назад, например, в Ленинграде один филателист из Латвии, узнав, что я собираю марки этой страны, предложил мне на просмотр почтовые переводы Латвии двадцатых годов – они в то время оклеивались марками на сумму сбора за перевод. Я не слишком охотно взялся перебирать целую кипу белых, чуть пожелтевших от времени, бланков. И вдруг… Что это? Своим глазам не верю. Почтовый перевод на сто латов. «Город Даугавпилс. Улица Иебрауцама, пятьдесят два. А. М. Квину». Господи боже, мой собственный дед! Он жил тогда в Даугавпилсе.
Теперь этот невзрачный бланк почтового перевода занимает почетное место в моей коллекции почтовых отправлений Латвии. Не каждый может похвастаться таким «раритетом»: ведь я еще пешком под стол ходил, когда моему деду почтальон вручил этот перевод.
Или другой случай. Я на собрании филателистов в московском клубе имени Горького. Коллекционеры чинно восседают за столиками, забитыми всевозможными каталогами, кляссерами, лупами, пинцетами. Идет обмен…
И вдруг на одном из столиков в глаза мне бросается несколько конвертов со знакомым вычурным угловатым почерком. Прошу у хозяина конверта разрешение посмотреть их. Посланы из Латвии в Ленинградский ботанический сад, профессору Федченко, известному собирателю марок. Середина тридцатых годов.
Но почерк, почерк! Конечно же он. Оскар Беркольд! Господин профессор, старый чудак, мой учитель физики в латышской гимназии, у которого от старости и болезней тряслись руки и буквы выходили вот такими чудными. Мы все подшучивали над ним, не всегда, между прочим, безобидно, за глаза обзывали по-всякому, в том числе и трусливым обывателем, который знает только два места в городе – свой дом и гимназию. Ставни на запор, дверь на замки и сидит, дрожит в ожидании разбойных нападений.
А он, оказывается, был заядлым филателистом, да еще не боялся переписываться с адресатами в Советском Союзе, что по тем, ульманисовским, временам было не так уж безопасно.
Где теперь профессор Оскар Беркольд? Где его старые косточки? А конверты с ленинградским адресом, надписанным его дрожащей рукой, оклеенные целыми сериями марок Латвии, украшают мою коллекцию. Хотя, надо сказать, обошлись они мне недешево. Владелец конвертов, настоящая филателистическая акула, учуяв мой повышенный интерес, бессовестно спустил с меня три шкуры, взяв за конверты целую гору марок и почти полностью опустошив мой запасник.
Точно таким же образом попала в мою коллекцию и местная диковинка, о которой стоит рассказать подробнее. Это конверт, вернее оболочка, в которую было заклеено письмо совсем уж далеких времен – середины восемнадцатого века. Адресовано оно Ивану Ползунову. И адрес очень своеобразный: «Вверх по Оби реке на судах». Ни индекса почтового отделения, ни даже названия города. И ведь дошло! А нынче и с индексами, и подробными названиями улиц и домов не доходят. Исчезают таинственно в пути – и все тут. В том числе и заказные.