– Никогда не видел ничего подобного… Вот оно что, – догадался Орагур, – в этих камнях осталось запечатленным все, что мы видели, и стоит разбить их, как все это увидишь еще раз.
– Пирт, это самое важное твое поручение, – обратился он к Пирту, – ты возьмешь такой кристалл и будешь беречь его, как зеницу ока. С его помощью мы покараем убийц!
– Будет сделано, господин советник, не сомневайтесь! – и тщательно упакованный кристалл занял место в заплечном мешке Пирта.
– Олиона, кто был этот, в балахоне? – спросил скандинав, когда страсти немного улеглись и люди отправились в дальнейший путь.
– Я никогда не встречала таких, – ответила она, – но какие странные двойные глаза были у него! Он точно миркутянин. Это их обычная манера бесстрастно говорить, считая себя выше других. У них особая каста жрецов, отличающаяся от всех остальных. Уж не один ли из самых верховных жрецов это был?
– Значит, миркутяне уже начали войну, а у нас об этом ничего не знают, – вслух рассуждал Орагур, идя за скандинавом по горной тропе, – и Сарниус, этот проклятый предатель, помогает им.
Олиона догнала его и взяла за руку. Его рука была холодной от переживаемого нервного напряжения, а ее рука была горячей и обжигала его, но, одновременно с этим, действовала успокаивающе.
– Ты далеко, очень далеко от того места, где погиб твой учитель,– сказала Олиона Орагуру, – но здесь ты не просто идешь. Уже одним фактом своего присутствия здесь ты уже сражаешься с миркутянами, готовящимися напасть на твою страну. Тем более, если нам удастся встретить отца. Я уверена, что тогда мы вышвырнем миркутян и из моей страны, и из твоей. И тогда ты вернешься и отомстишь предателям.
Орагур, благодарно посмотрев на нее, ушел вперед, а на лбу его осталась непроходящая складка, первая из многих, которые возникают в самые напряженные моменты жизни, и отчего лоб всегда покрывается морщинами значительно раньше, чем они еще появляются где-либо на лице.
Едва красное солнце скрылось за ближними горными вершинами, как свет синего, уже близившегося к завершению дневного пути, но по-прежнему яркого солнца придал окружающему пейзажу оттенки, никогда ранее не виданные путниками. И в воздухе, и на скалах все было только в голубых и синих тонах. Над высокими вершинами, покрытыми вечными снегами, повисли ореолы ультрамаринового ярчайшего света. Ярко-синие водопады низвергали чистую синюю воду, рассыпающуюся мириадами синих брызг при соприкосновении с землей в крайней точке падения. Высоко над скалами парили синие орлы, то по спирали поднимаясь вверх в восходящих воздушных потоках, то камнем падая вниз, сложив крылья, чтобы вновь расправить их у самой земли, когда, казалось, они вот-вот должны уже были неминуемо разбиться о земную твердь. И люди были окрашены в различные оттенки синего цвета. Это было настолько неожиданно и незнакомо, что пришлось даже сделать привал, чтобы дать всем привыкнуть к сверкающим краскам окружающего мира. Через несколько дней все привыкли к световым эффектам и уже не обращали на них такое внимание. Но сейчас увиденное впервые зрелище необычайной игры красок оказало потрясающее впечатление на всех, за исключением местного жителя – Олионы, с детства видевшей эту игру света.