Ира в сердцах бросила чашки на стол.
– Заткнись, Долгов. Не строй из себя невинного, а то ты не знаешь, в чьи руки попадёт оружие.
Кармель вздохнула и поплелась к себе.
Под навесом на подушке она не обнаружила Лиску, позвала немного, но на зов она не появилась. Кармель зажгла фонарь, выбрала самую красивую наволочку. Возле пакета с погибшим кроликом обнаружилась кошка. Глаза Лиски потусторонне сверкнули отражённым светом. Вокруг на траву, пакет, на шёрстку кошки упала роса. Кармель вытащила тельце кролика, ставшее тяжелее, положила в наволочку. Саперной лопаткой вырыла ямку глубиной в колено. Слёзы оросили влажную землю.
– Пока, малыш. Пусть земля тебе будет пухом, – прозвучали слова Кати, невидимой в вечерней тьме.
Кармель всхлипнула.
– Лучше бы я оставила тебя деду Ефиму. Ты бы остался жив.
Совсем рядом заухал филин, в лесу ему отозвался другой. Послышались шаги. На свет фонаря вышли Марина с Ирой. В руках девушки держали цветы. Кармель постелила в яму пакет, уложила на него, кролика, завёрнутого в наволочку. Лиска протестующе зашипела на хозяйку. Кармель погладила её и принялась засыпать яму землей. Марина положила на свежий холмик букеты.
– Красивый был кролик. Как Антон мог его убить, прямо не верится.
Ира шмыгнула носом.
– А я как могла не заметить его жестокости. Мне очень нравился Антон, – пояснила Ира. – Я его ко всем ревновала, а он ухлёстывал за Линой. Меня же держал вроде домашней собачки. Получается, кроме его ангельской внешности я больше ничего не видела, раз не сумела разглядеть его сути.
Кармель подняла фонарь, взяла на руки кошку.
– Тут своей сути не знаешь, а ты хочешь чужую разглядеть. Давайте помянём моего Апельсинчика, пусть это не по-христиански, просто из жалости. Да и вообще, мне хочется отключить мозги – такой день тяжёлый.
Ира поддержала.
– Я – за. Сегодня у меня тоже похороны. Поминки по любви – достойный повод выпить.
Кармель опустила Лиску на подушку, она положила голову на лапы и закрыла глаза.
– Садитесь, я сейчас.
Кармель отыскала бутылку солодового виски в коробке с паштетом, захватила с собой из палатки стул. Зажгла фонарь над столом.
– Ира, открой маслины и паштет, а ты, Марин, намажь на хлебцы. Я сполосну стаканы.
Кармель разлила виски.
– Пусть Апельсинчик попадёт в рай для кроликов. Я буду скучать за тобой, пушистик, – произнесла Кармель, поднимая стакан.
Девушки выпили, не чокаясь.
– Завтра повезу Лиску к ветеринару, она второй день не ест.
Марина прикрыла один глаз, посмотрела на жидкость янтарного цвета у себя в стакане.
– Кошки в некотором смысле умнее людей, когда болеют, не едят. Дай ей ещё день.