– Нечего, говоришь? Учти, смерть слишком лёгкий выход…
В этот момент он, только посмотрев на Виктора и Тилля, заставил их уснуть. Не успев толком понять, что именно произошло, я растерянно крутила головой по сторонам. Азим слегка наклонился ко мне и практически шёпотом спросил:
– Малыш, что ты знаешь о боли? – ухмыльнулся и ударил меня в солнечное сплетение.
Удар был настолько сильный, что от болевого шока я потеряла сознание.
* * *
Не знаю, сколько я была без сознания, но когда я очнулась и посмотрела по сторонам, то увидела только голые серые стены и одно маленькое окошечко с решёткой почти под самым потолком, в которое, кстати, светило солнце. Помещение было небольшое и сырое. Где-то вдалеке монотонно капала вода, медленно и очень раздражающе, к тому же грудная клетка болела сильно, было трудно дышать. Посмотрев повнимательнее по сторонам, я увидела довольно большую каменную дверь. Кое-как поднявшись с пола, я подошла к ней и прижалась ухом, но никаких звуков не услышала. Я села обратно на пол и прислонилась спиной к стене.
Время тянулось мучительно долго, по-прежнему не было никаких звуков, кроме злосчастных капель, никто не приходил, солнце, видимо, уже село, так как в камере становилось темно. Меня очень интересовал вопрос о местонахождении Тилля и Виктора. И живы ли они вообще, что с ними там делают?
Я уже стала засыпать, когда вдруг услышала звук шагов по коридору за дверью и чьи-то голоса. Кто-то вставил в дверь ключ и с шумом провернул его два раза. Дверь явно была тяжёлой, потому что открывали её медленно. Когда я увидела, кто ко мне пришёл, стало ясно, что ничего хорошего от этой встречи ждать не приходится. Это была Марика с двумя какими-то молодыми людьми.
– Ну здравствуй, – произнесла она.
При этом она подошла ко мне вплотную, а я по-прежнему сидела на полу. Поскольку сил у меня было мало, я решила и не вставать.
– И тебе не хворать, – ответила я.
– Всё-таки поймал тебя Азим, недолго мышка от кошки бегала, – с особым удовольствием она произнесла слово «мышка».
– Азим твой извращенец редкостный, судя по всему, он уже давным-давно мог меня поймать, но упорно продолжал наслаждаться моей беготнёй, – сказала я.
– Это не извращение, это охотничьи инстинкты, хотя откуда тебе о них знать, ты-то всегда в роли добычи, – почти смеясь, сказала она.
Ох, с каким бы удовольствием я ей сейчас нос сломала, но положение не позволяло, поэтому я решила наступать словесно.
– Скажи, а побег из больницы тоже был частью охоты?
Она аж в лице переменилась, ей было неприятно как минимум, но она промолчала, а я продолжила: