Наталка и Николка в тот момент были похожи на взявших след борзых. Появилась ниточка, которая может приблизить к тайне Меча Тамерлана, ведь верить в логику Колоссовского ой как не хотелось. Упускать шанс еще что-нибудь узнать о событиях Ангорской битвы было нельзя, но выпроводить старого болтуна было непросто. Наконец затемно он наговорился и, повторив напоследок наставления по лечению больных, удалился.
— Пора и нам честь знать. — начал раскланиваться Николка, втихомолку условившись с Наталкой о визите к Максиму Фроловичу.
— Клавдия Игоревна, можно завтра будет прийти проведать больного? — осторожно поинтересовалась Глаша.
— Конечно приходи, доченька. — забинтованная головка, вдруг ставшая совсем маленькой, создавала ощущение хрупкости и беззащитности девушки. И старая дева начала испытывать к ней прямо таки материнскую нежность. — Мы с Наташенькой всегда рады тебе. — И тут же спохватилась. — А куда ты собралась, на ночь-то глядя? Переночуешь у нас, места хватит.
Глаше, окунувшейся в уют домашнего очага, была нестерпима сама мысль о возвращении в бордель. Поэтому надо бежать, бежать поскорее от этих милых людей и их семейного гнездышка, иначе расслабишься, раскиснешь.
— Не могу я. Надо идти.
— А где ты живешь?
Николка понял, что еще немного — и Глаша разрыдается, поэтому надо прийти на помощь.
— Я, тетушка, знаю. Я проведу ее.
— Вот и хорошо. — Клавдия сразу угомонилась и тепло распрощалась с девушкой и почти по-дружески — с Николкой.
Ребята были уже на пороге, когда раздался окрик Натальи:
— Глаша? — та недоуменно вскинула взгляд на подругу. — А платье?
Только сейчас все обратили внимание на потрепанный Глашин вид: действительно, в таком наряде идти было нельзя. Наталка порылась в своем гардеробе и, хоть небогат он был, подобрала кое-что приличное для подруги. А пока та переодевалась, все пыталась поймать ее взгляд:
— Что-то не так?
— Тебе хорошо — ты дома. А мне еще с Зинаидой Архиповной объясняться.
— Да, дела…
— Вид у меня теперь нетоварный, работать пока не смогу, а это убытки.
— Ничего, не съест же она тебя, тем более что доктор сказал, что это ненадолго — всего дня на три. Хоть отдохнешь немного от этих кобелей.
— Разве что так! — Глаша, наконец, улыбнулась.
* * *
Разговор с Мамкой вышел действительно тяжелым. Зинаида Архиповна, глядя на перебинтованные руки Николки и бинты на Глашиной головке, дала волю раздражению и грозила всякими карами. Глаше пообещала взыскать неустойку, а Николке — пожаловаться Колоссовскому и брату. Лишь выговорившись, сменила гнев на милость и даже расщедрилась и предоставила девушке отпуск на три дня, для приведения себя в порядок. А вот брату и снохе пожаловалась, и Николка получил от них нагоняй. На его счастье Колоссовский был в командировке, а то пожаловалась бы и ему. А пока Глаша получила свободное время, которым она воспользовалась — работала сиделкой у раненого Кирилла. Медицинский патронаж у нее получался так, что девушка удостоилась лестного отзыва даже от такого брюзги, как доктор Белавин. Правда похвала в его устах была своеобразной: