Речь старца звучала как сказка. Постепенно девочка забыла о своих переживаниях.
«Вот жизнь была! А какие люди раньше были! Книги о них писать надо, почище рыцарских романов будут! А сейчас что за жизнь, ни войн, ни приключений. Все разговоры о цене на пшеницу, каковы виды на урожай, да почем в этом году будет стоить обучение детей в гимназии. Что нас с Николкой ждет? Скучная жизнь в деревне!» — размышляла Наталка.
Имя Николки всплыло само собой, заставив вновь смутиться девочку. Она поспешила заглушить опасный ход мыслей и перевела разговор в новое русло:
— А где теперь тот меч, дедушка говорил, что он и есть Меч Тамерлана?
— Неведомо. В Москве, когда дом вместе с имуществом описывали, чтобы в банк заложить значит, Меча-то и не оказалось. Очень барин Мечом тем дорожил, завсегда с собой брал. Нынешний барин, батюшка значит ваш, зело гневался, когда Меч исчез. — молвил Тихоныч. — Да уж на следующий год срок закладной за дом минет, да и завещание Олега Игоревича черед оглашать придет, тогда и Первопрестольную поедете.
И видя, что девочка совсем успокоилась, закончил:
— Ты иди, дочка, почивать пора, я сам здесь свет загашу.
Прежде чем уснуть Наталка перебирала все события прошедшего дня, и думы о героическом деде перемешались с мыслями о Николке. Вспомнилось, как уйдя в лес, учил Дед их с Николкой драться на мечах и саблях из своей коллекции, стрелять из пистолета. Именно тогда и зародилась в детях страсть к холодному оружию. Постепенно детская игра и шутливое фехтование превратилось в настоящие тренировки. Так продолжалось, пока два года назад Наташин дедушка не пропал в очередной раз. Уехал в Москву и не вернулся. Олег Игоревич к своим занятиям пробовал было привлечь и Сеньку, но тот всему на свете предпочитал рыбалку. А у Николки глаза горели при виде какого-нибудь старинного кинжала или турецкого ятагана и, засыпая, девочка твердо решила назавтра проводить друга.
* * *
Перед спуском к воде Наташа еще раз с восхищением взглянула на Волгу. Было раннее утро, когда едва проснувшееся солнце начинает поливать своими лучами землю, пока только освещая ее, но не согревая. Наташа стояла на высоком утесе над рекой. Ни саму Волгу, ни берега, а тем более пристань не было видно: под ногами девочки расстилался густой туман. Над сплошной пеленой тумана, куда ни кинь взгляд — темно-синее бездонное небо, голубеющее по мере восхода светила. И лишь на самом востоке на белой подушке покоился губернский город. Оттого, что город был построен на высоком холме, он оказался выше кромки тумана, поэтому казалось, что он парит над облаками. На облаках плыли золотые маковки церквей, шпиль католического собора и пожарная каланча. В самом центре облачного города величаво плыл гордый корабль — кафедральный собор Христа Спасителя с мачтой — колокольней.