– Мы хотим посмотреть на него. Его уже проверили?
Толстый человек подошел к списку, висевшему над предметами, пробежал его глазами и медленно проговорил:
– Думаю, да. Да, снаружи мобильный телефон проверили.
Йона вынул телефон из чехла, вытер кусочком бумаги и спокойно протянул его Симоне. Она сосредоточенно вызвала список телефонных звонков, что-то бормоча. Взглянув на дисплей, она прижала ладонь ко рту, подавляя крик.
– Это… это Беньямин, – запинаясь, произнесла она. – Последний звонок был от Беньямина.
Они столпились вокруг телефона. Имя “Беньямин” пару раз мигнуло, потом в телефоне села батарейка.
– Шульман говорил с Беньямином? – громко спросил Эрик.
– Не знаю, – жалобно сказала Симоне.
– Но ведь он ответил? Мне только это надо знать.
– Я была в душе. Наверное, он взял телефон перед тем, как…
– Черт, да ты же видишь, что звонок пропущен или…
– Не пропущен, – перебила Симоне. – Но я не знаю, успел Шульман что-то услышать или сказать до того, как открыл дверь Юсефу.
– Нет смысла злиться, – проговорил Эрик с деланным спокойствием. – Но мы должны узнать, сказал ли Беньямин что-нибудь.
Симоне повернулась к Йоне и спросила:
– Телефонные разговоры сейчас записываются?
– Чтобы получить расшифровку, может понадобиться несколько недель, – ответил он.
– Но…
Эрик положил руку Симоне на плечо и сказал:
– Мы должны поговорить с Шульманом.
– Сейчас не получится, он в коме, – возмутился Йона. – Я же говорил: он в коме.
– Пошли со мной, – позвал Эрик Симоне и вышел из кабинета.
Суббота, девятнадцатое декабря,
вторая половина дня
Симоне сидела в машине рядом с Эриком, иногда взглядывала на него, отводила глаза и смотрела в окно. Дорога с полоской коричневой грязи посредине с шумом убегала назад. Машины двигались бесконечной мигающей полосой. Уличные фонари, однообразно сверкая, проносились мимо. Симоне не стала ничего говорить насчет мусора на заднем сиденье и на полу – пустые бутылки из-под воды, коробка из-под пиццы, газеты, пластиковые стаканчики, салфетки, пустые пакеты от чипсов, оберточная бумага.
Эрик аккуратно вел машину по направлению к больнице Дандерюд, где лежал в коме Шульман. Он точно знал, что сделает, когда приедет. Эрик бросил взгляд на жену. Она похудела, уголки рта скорбно опущены. Себя же он чувствовал почти пугающе собранным. События последних дней виделись кристально-прозрачными, ясными. Ему казалось, что он понимает, что и почему случилось с ним и его семьей. Когда они проезжали Крефтрикет, Эрик заговорил.
– Когда мы поняли, что Юсеф не мог похитить Беньямина, комиссар велел мне порыться в памяти, – сказал он в тишине салона. – И я стал искать в своем прошлом кого-нибудь, кто мог бы захотеть отомстить мне.