Увернувшись от дубинки, Юлий бросился бежать, но поскользнулся и упал. К нему стремительно приближался фагор. Инстинктивно Юлий принял оборонительную позу, опираясь на колено. Когда фагор кинулся на него, Юлий резким движением всадил ему кинжал в живот снизу вверх. С удивлением он почувствовал, как его рука глубоко ушла в жесткую шерсть противника, из которой тотчас же рванул густой золотистый поток крови. Но противник сумел ударить его, и Юлий снова покатился, на этот раз сознательно, стараясь убраться подальше от опасности. Укрывшись за спину мертвого йелка, он тяжело дыша взглянул на мир, который вдруг стал таким враждебным.
Его противник упал, затем поднялся, прижав к золотому расплывшемуся пятну свои огромные ороговевшие лапы и пошатываясь, ничего не видя перед собой, заорал: «Ооооо!», затем рухнул на землю и больше не двигался.
Поверженный Алехо лежал, скорчившись, на земле. Фагоры подняли его, и один из них взвалил его на плечи. Оба оглянулись на своего неподвижного собрата, взглянули друг на друга, что-то прокричали и двинулись прочь.
Юлий встал. Ноги его в меховых штанах подрагивали. Он не знал, что ему делать. Отрешенно, он обошел тело фагора, которого убил — будет о чем похвастаться перед матерью и братьями — и бросился к месту схватки. Он поднял свое копье и затем, после минутного колебания, забрал также копье своего отца. После этого он отправился вслед за фагорами.
Они устало тащились впереди и было видно, как им тяжело подниматься вверх по склону со своею ношей. Вскоре они заметили мальчика, следующего за ними, несколько раз оглянулись, пытаясь угрозами и криками отогнать его. По-видимому, они не сочли нужным тратить на него копье.
Когда к Алехо вернулось сознание, оба фагора остановились, поставили его на ноги и, подбадривая ударами в спину, погнали впереди себя. Свистом Юлий подал знак, что он рядом, но каждый раз, когда отец пытался обернуться, он получал от одного из фагоров такой удар в спину, что едва удерживался на ногах.
Фагоры вскоре сравнялись с компанией своих соплеменников. Это были самка и два самца. Один из самцов был стар и шагал, тяжело опираясь на палку. Он то и дело спотыкался о кучи навоза, оставленные йелками.
Наконец туши животных перестали попадаться и запах исчез. Они шли по тропинке, ведущей вверх, по которой не проходило стадо. Ветер утих, и на склонах стали появляться нарядные деревца. Тут и там виднелись фигуры фагоров, карабкающихся вверх. Многие из них сгибались под тяжестью трупов йелков. А за ними крался семилетний мальчик, старавшийся не упустить из вида своего отца. Сердце его было полно страха.