Хотя Хаселе выпроводил жену тоном, не допускающим возражений, тем не менее он как всегда отметил про себя то, что она сказала. Когда его сделка с двумя господами была заключена, и небольшая груда драгоценных трав, пряностей, шерстяных полотен, муки уравновесила шкуры, которые заберут оба торговца, Хаселе поднял вопрос о том, что они могли бы взять с собою в цивилизованный мир больного юношу. Он заметил, что на юноше была искусно украшенная парка и поэтому, — это только предположение, господа, — он мог быть важным лицом, или, по крайней мере, сыном важного лица.
К его удивлению господа заявили, что они с радостью возьмут юношу с собой, но за это хотят получить дополнительную плату в виде шкуры йелка, чтобы возместить непредусмотренные расходы. Хаселе для порядка поломался, но затем согласился. Он не смог бы прокормить юношу, останься тот жив, а если бы умер, что ж, ему претила сама мысль скармливать человеческие останки собакам, а здешний обычай мумифицировать тело и предавать его земле не был ему мил.
— Хорошо, — согласился он и отправился выбирать самую худшую из имевшихся шкур.
Юноша к этому времени совсем отошел. Он с благодарностью принял от Лорел еще супа и разогретую ножку снежного кролика. Когда он услышал шаги, то откинулся на спину и закрыл глаза, сунув руки под парку.
Торговцы лишь скользнули по нему взглядом и вернулись обратно. Они намеревались погрузить купленное на сани, провести несколько часов с Хаселе и его женой, поспать, а затем отправиться в свое опасное путешествие на юг — в Панновал.
Вскоре в лачуге старого Хаселе стоял гвалт голосов, который скоро сменился могучим храпом. Все это время Лорел ухаживала за Юлием: помыла ему лицо, расчесала волосы, беспрестанно прижимая его к своей впалой груди.
На рассвете, когда Беталикс еще стоял низко над горизонтом, Юлий ушел от нее. Он сделал вид, что потерял сознание, когда важные господа грузили его на сани, щелкали кнутами и напускали на себя суровое выражение, стараясь сбросить с себя груз похмелья. А затем они отправились в путь.
Оба господина, чья жизнь была трудна, грабили Хаселе и других ловцов животных до такой степени, до которой те позволяли себя грабить. Причем они знали, что и их тоже будут надувать и грабить, когда они будут менять полученные шкуры на другие товары. Надувательство, подобно привычке укутываться, чтобы защититься от холода, было одним из способов выживания. Их весьма простой план заключался в том, что как только ветхая хижина Хаселе скроется из виду, они перережут горло этому нежданно-негаданно свалившемуся на них больному, бросят тело в ближайший сугроб, захватив с собой только искусно разукрашенную парку вместе с курткой и штанами.